Уединение нарушила миловидная дама в белой медицинской блузе и синих брюках.

– Добрый день. Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она.

– Здрасьте. Да вроде ничего. По сравнению со вчерашним просто прекрасно.

– Ну и замечательно. Сейчас сделаем переливание крови, а потом сможете пообедать.

– А может, сначала пообедать? – в животе заурчало.

– Вначале процедура, потом обед, – непреклонно ответила медсестра, не забывая при этом мило улыбаться. Почти как Марго. А тут ещё кровь! Брр! От неожиданных и малоприятных ассоциаций мне слегка подурнело.

– Что-то вы сильно побледнели, – женщина заметила перемену в состоянии пациента. Поднесла пальцы к моей шее и стала отсчитывать пульс. – Надо же, как сердечко заходится. Боитесь?

– Ужасно! – честно призналась я.

– Не переживайте. Я буду рядом. Если что-то пойдет не так, сразу прекратим.

Пришлось согласиться. В конце концов, для меня же стараются.

К счастью, переливание прошло без осложнений. Потом был обед. Простая больничная еда казалась божественным нектаром. Да, вряд ли я когда-нибудь смогу спокойно переступить порог Макдональдса. Ближайшую пару лет точно буду обходить его стороной.

Весь день я провалялась в кровати, упиваясь негой и бездельем. Щёлкала пультом, переключая каналы и ни на одном не задерживаясь дольше пары минут. Изредка вставала, чтобы побродить по палате. Чувствовала себя вполне сносно, так что могла передвигаться без посторонней помощи. Выйти в коридор, однако, не решилась. Наверное, это глупо, но мне чудилось, стоит открыть дверь, и я перенесусь обратно в свою тюрьму, а моё невероятное избавление окажется сном или прощальной галлюцинацией умирающего мозга.

Да и не было особой необходимости покидать палату, в которой имелись все удобства, включая санузел с душевой кабиной. Дорогое удовольствие. Интересно, кто заплатил за мой комфорт? Управление? Маловероятно. Зачем им нести лишние расходы? Сдали в больницу и ладно. Им и так предстоит выплачивать мне компенсацию. Захар Матвеевич? Вполне возможно. Явно не Семёнов.

К слову о Семёнове. Он появился на следующий день сразу после завтрака. Поставил на стол пакет с фруктами и бутылку гранатового сока. Туда же водрузил мою сумку, с потерей которой я уже смирилась. Вручил новый телефон. Старый оказался утерян безвозвратно. Из сбивчивых пояснений напарника поняла, что мой смартфон был вбит в глотку одному из братьев-упырей и не вынес надругательства. Кого конкретно накормили чудом современной техники, я уточнять не стала.

Напарник присел на край кровати, игнорируя имеющиеся в палате стулья. Я отодвинулась от него подальше. Вообще-то я была искренне ему рада. Он, как прекрасный принц в страшной сказке, появился в самый последний момент и вытащил меня из лап чудовищ. Я, конечно, готова отдать ему свою любовь и всё, что идет в комплекте. Но ему же этого не надо. А раз так, то ни к чему мне новые неловкие ситуации. Я ещё от последней не отошла. Да и не скоро отойду. Так что лучше держаться от Семёнова на расстоянии. Вдруг опять что-нибудь неправильно пойму и потяну к нему загребущие ручонки, а после получу очередной болезненный щелчок по носу и самолюбию. Ну нафиг!

Семёнов пару минут изучал свои руки. Видимо, подбирал нужные слова. Мне хотелось сказать, чтобы не мучился так явно. Он в любом случае герой. И для Управления, и для меня. Для меня в первую очередь. Кинулся спасать постороннего человека. Не совсем постороннего, конечно. Коллегу и напарника. Но вёл себя при этом так, словно любимую девушку из огня вытаскивал. Ей-богу. Или я опять намечтала себе невесть чего? Эх, Семёнов-Семёнов. Шёл бы ты отсюда. Не терзал бедное девичье сердце. Ему и так неслабо досталось.

– Ариш, – выдохнул, наконец, айтишник и поднял грустные, как у спаниеля, глаза.

Сердце перевернулось в груди, и я отодвинулась ещё дальше. Семёнов заметил мой манёвр и истолковал его по-своему.

– Афанасьева! – возмутился он. – Что ты от меня уползаешь? Не трону я тебя, не переживай.

– Верю, – кивнула я.

Какой Семёнову интерес меня трогать? Никакого. Я же его не интересую. Как женщина. А вот во френдзону мне как-то совсем не хочется. Я, конечно, мазохист, но не настолько.

– Арина, я хотел сказать… Блииин! Ну почему всё так сложно?!

Семёнов вскочил и начал метаться по палате. Даже жалко его стало. Он же ни в чём, в сущности, не виноват. Ни в том, что меня похитили упыри, ни в моей дурацкой влюбленности. Это я во всем виновата. Испортила нормальные отношения. Кто мне теперь будет завтраки готовить? Я к ним уже привыкла. К хорошему вообще быстро привыкаешь. Перестаёшь замечать его и ценить. Воспринимаешь как данность. И потом, не полезь я к нему с поцелуями, возможно, не было бы похищения. Довёз бы до дома, как всегда. А утром забрал. И крутился бы Вик возле меня до самых седин в бесплодных попытках поймать и схарчить.

– Лёша, не переживай. Всё нормально. Я всё понимаю. Ты хороший человек. Нет, ты самый лучший, самый замечательный человек! Я таких ещё не встречала. – Семёнов застыл на месте и недоверчиво покосился в мою сторону. – Честное слово! Я благодарна тебе. Очень-очень. И понимаю, как тебе неловко сейчас. После моего глупого поступка. Давай забудем о нём и останемся друзьями. У нас неплохо получалось. Вроде бы.

Вот чёрт! Сама загнала себя в эту клятую френдзону.

Семёнов по мере выслушивания менялся в лице. Под конец моего монолога у парня был совсем безрадостный вид.

– Ты мне теперь никогда не поверишь, да? – безнадёжно спросил он.

– Я не понимаю тебя, Лёша. Честно.

– Ладно, – с непонятной мне злостью кивнул он. – Сам дурак! Сам виноват! Выздоравливай, Арина. Ещё увидимся.

Семёнов вылетел из палаты, шарахнув дверью на прощанье. Даже не думай, Арина! Даже не начинай анализировать это! Друзья. И точка.

Через пару часов после ухода Семёнова меня навестил Захар Матвеевич. Тоже с фруктами и гранатовым соком. Когда мне всё это есть и пить, если завтра уже выписывают? Ладно, отвезу домой. Лишним не будет. Холодильник теперь загружать некому.

Ведун взял стул, приставил его к кровати, на которой я предавалась безделью и, чего уж там, анализу поведения Семёнова.

– Как самочувствие? – поинтересовался мужчина.

– Отлично.

– Что ж, чудненько. Значит, сразу к делу. Страховое возмещение и премию получите через неделю. Я пытался ускорить процесс, но бюрократия, сами понимаете.

Я кивнула и мысленно потёрла руки. Деньги я люблю. Особенно когда их много. Любовь к деньгам, пожалуй, единственное моё стабильное чувство. Жаль, что она не всегда взаимна. Хотя в настоящее время тут наметился явный прогресс. Вот только платить за материальное благополучие собственной кровью, в прямом смысле этого слова, мне совсем не нравится.

– А что с упырями? – поинтересовалась я. – Ну, с теми, которые были со мной, всё и так понятно. А Вик и его брат. Они живы?