Человек взрывается и разлетается не грязными ошметками, а тучей маленьких человечков, в каждом из которых только единственная его черточка: вон тот любит рыбу, тот — синий цвет, тот — первый концерт для альта Шнитке, тот — ленив, тот злопамятен…

Каким чудом Руслану удалось собрать их вместе и впихнуть в утлое, но еще жизнеспособное тело бывшего человека Ильи Донковича?

Стоять и двигаться было странно. Не тяжело иди неудобно, просто странно. Будто только научился, Всю жизнь плавал или летал, а тут приспела необходимость двигаться, перебирая ногами. Так и топал между Русланом, и сопящим за спиной, стражником Игнатьевской слободы Гонзаго, в просторечии — Генкой.

Лежа у костра, укрытый рванинкой, напоенный теплым чаем, в полусне, Илья мусолил и мусолил скверное сомнение: почему Руслан не проявил свои способности, чтобы вылечить больную ногу Сергею? Ведь одним движением мог поставить друга на ноги. И не было бы тогда страшной вспышки, и Толик-сектант убитый Ильей, не лежал бы сейчас на душе холодной рыбой. Но вставать и спрашивать не стал, вспомнил усталое до серых кругов под глазами лицо парня и оставил.

* * *

На лестницу Кирюха попер первым. Давай — начальник! Там на верху уже ждут с докладом.

Выпендривался капитан качественно, — орел-командир, — на остережения Руслика вообще внимания не обращал. А тот как раз не торопился, остальные, глядя на парня, тоже медлили. Кирюха добравшись до середины, заткнулся; поболтался, пока не надоело раскачиваться на кособокой конструкции, и начал спускаться.

Девять человек — половина от вышедших с Китайской горки — мирно дожидались внизу. Каждый получил по приземлении свою порцию мата. Приговоренные, пропустили тираду мимо ушей, как, впрочем, и стражники. Наслушались уже. После разборки, когда стало известно, что напасть на Руслана, дурковатого Толика подговорил Кирюха, авторитет капитана окончательно накрылся медным тазом. Осталась гадливая покорность. Но тот отнюдь не успокоился: слонялся, цеплялся ко всем, и порой получал в морду просто за надоедливость. Ну, чем ему не угодил Руслан? Ведь только благодаря ему дошли.

Один Илья относился к Кирюхе с некоторым сочувствием, не оправдывая, разумеется, но понимая глубинные движения темной Кирюхиной души.

— Сегодня подниматься нельзя, — заявил между тем Руслан. На что даже в стане друзей раздались протестующие крики.

Цель совсем рядом, руку протяни. Нет, жди до завтра. На что парень добавил своим тихим, лишенным модуляций голосом, — хочешь слушай, хочешь мимо ушей пропусти:

— Завтра тоже может не получится.

Кирюха зачастил, со сбоем, с подвывами. Все припомнил: трех потерянных стражников, двух зомби, которые сами погибли, двух пробудившихся, по его, то есть Руслана, недосмотру, Толика конечно, Китайскую горку, город Дит, сладчайшего г-на Алмазова, Папу игнатовского, что недоумков в охрану послал, пока остальные, — еще тупее, — дьявола на своей территории ловили да не поймали!!!

Не разродись Кирюха своей тирадой, напряжение грозило вспышкой. А с другой стороны: ну пошумели бы, потыкали в Руслика пальцем. На большее никто не осмелится. Все равно потом сидели бы и ждали, когда парень прокомандует подъем. Кирюхин демарш снял напряжение, всех потихоньку отпустило, кое-кто уже ладил костерок. Сидеть, так сидеть. Сергей тоже расслабился, растянул в улыбке узкие губы, не важно, что еще минуту назад был готов драться. Против всех, так против всех. Хоть против всего мира.

* * *

Три дня прошли в изматывающем ожидании. На четвертый Руслан поднял всех ни свет ни заря. И пошло: бегом, друг за дружкой они карабкались по осклизлым перекладинам. Одни побеги зеленки, проросшие сквозь лестницу, Руслан пропускал или наступал на них, другие — обходил стороной, еще на земле, перед подъемом, предупредив: идти за ним след в след.

В одном месте парню пришлось дожидаться, пока с ним поравняется Сергей. Руслик показал, где рубить. Углов, ухватившись одной рукой за перекладину, изогнулся и достал таки толстый побег. Тесак долбил по зеленому травянистому стеблю, как по дереву. Наконец лиана сорвалась и пошла вниз, извиваясь как змея. Прорубились и — дальше, вверх, вверх, не останавливаясь. Кирюха шел в арьергарде, мало, не хватая за пятки Василича. Так и выскочили наверх, в сцепке.

Как лестничные первопроходцы выбирались на плато, Илья не видел. Руслан и Сергей шли далеко впереди. А когда сам Донкович вполз на плоскую поверхность, когда чуть отдышался, отплевался и посмотрел по сторонам, интерес к спутникам растворился.

Вокруг БЫЛ Рай!

Не зрительное, не обонятельное, не тактильное — нутрянное убеждение. Он перестал БОЯТЬСЯ, как только нога коснулась плоской, поросшей обычной мелкой травкой, поверхности.

Ромашка. Стоит себе, коротышка с белыми лепестками, с чуть склоненной головкой; тычет в глаз желтой середкой и улыбается. И он, Илья, заулыбался. Ни с того, ни с сего. Пальчиком потрогал — живая.

Вокруг творилась тихая радость. Каждый был сам по себе. Каждый по-своему переживал новое проявление. Иначе не скажешь. На плато, куда вела длинная, смертельная дорога через город Дит, Китайскую горку, сельву, их встретил другой мир.

Люди собрались вместе далеко не сразу. А когда встали рядом и огляделись — Руслана среди них не оказалось. Пропал. Сергей начал звать. Остальные просто стояли. Только Кирюха суетился. Как же! Ему отряд по головам сдавать. Прапор он и в Раю — прапор. Хотя и его суетность выглядела ненастоящей, скорее, инерционной.

Ближайшая роща не только напоила чистой водой без всяких признаков живности, но и накормила: орехи, яблоки, малина…  Наелись. Выданный на дорогу рис, давным-давно кончился. Все последнее время они питались подножным кормом, про который даже Руслан иногда сомневался: еда оно, или наоборот.

Костер разводить не стали. Здесь не было тяжкого знобящего тумана низины. Ветерок против ожидания не принес с сумерками колючей прохлады, остался теплым, ласковым.

Отчаявшиеся люди, граждане города Дита, смертники, уже готовые принять смерть, притихли как дети, когда из глубины ореховых зарослей послышался шорох. Кто-то подходил, не торопясь, но и не таясь.

Руслан показался Илье выше ростом. Он двигался плавно, медленно. На губах, впервые! играла легкая улыбка.

Сергей, вскочил, за ним поднялся АФ. Илья догадался посмотреть вниз. Парень шел босиком. Потерял сапоги? Не важно… .

Он не касался подошвами земли! Парил в вершке над твердью и, похоже, сам того не замечал. Длинные жилистые голени измазаны зеленью; штаны закатаны по колено. Выше край обтрепанной рубахи, широкая грудь; выше мощная — точеным столбом — шея, над ней квадратный подбородок, впалые щеки…  Глаза — синие, синие… .

У Ильи звенело в ушах.

Шмяк! Руслан опустился на твердь. Пятки деревянно стукнули. Кажется даже Сергей, ничего особенного