величиной с небольшую дыню. Несколько яблок лежали под деревом. Пробегавший мимо шкет, подхватив одно, на ходу вцепился в него зубами. Сбегались женщины. Большинство — женщины. Но попадались и мужчины. Все крепкие, опрятно одетые. Шли не торопясь — целеустремленно. Илье явилось подозрение, что сей массовый ход вызван появлением Руслана. Не к худу ли?

На этапников оглядывались. Одна женщина догнала подругу, дернула за рукав: смотри. Та обернулась, скользнула взглядом и пшла дальше.

На площади толпились. Виктор лавировал между людьми. За ним к ажурной конструкции пробирались остальные. Их никто не останавливал, наоборот, расступались.

Сооружение оказалось клеткой с замысловатой системой дверей и коридоров. Женщины старались держаться подальше, мужчины подходили к вкопанным торчком жердям и доставали оружие: кто короткое копье, кто железный тесак. Но их агрессия была направлена не на пришлых.

Конструкцию запирала жердяная дверь, за ней — такой же решетчатый тамбур три на два метра, за ним — еще дверь. Обе снабжены тяжелыми щеколдами. Руслан стоял у наружного притвора. Он прилип к нему спиной и раскинул руки в стороны. Глаза закрыты. Лицо — белая тряпка. С ним заговаривали, он не отвечал. Да и слышал ли?

В тяжелой, перегруженной впечатлениями, голове Ильи кружили кусочки мозаики. Взгляд — кусочек: хмурое лицо высокого загорелого мужчины, который топчется рядом; пробившийся к Руслану Виктор; женщина с перекошенным лицом…  Между отдельными фрагментами — провалы: нет зеленого газона, нет домиков, нет людей, которые собрались в толпу и наступают на парня, неумолимо хоть и не агрессивно. Еще кусочек: Сергей сидит на траве, зажав руками голову. Из-под пятерни капает на плечо кровь. Кто его? И — тишина. Не во вне — внутри. Она как барьер не пропускает посторонние звуки.

Потом прорвало:

— … только сегодня. Новые…

— Куда его понесло!?

— Не трогайте его! Отойдите!

Кровь перестала капать. Сергей отнял руку. На затылке свернулся в трубочку лоскут оторванной кожи.

— Да якорь в…  — наклонился над ним АФ.

— Пусть юноша отойдет! Скажите ему. Или он не понимает? — крикнул высокий мужчина в длинной белой рубахе.

Илья пошел к Руслану. Но как только он приблизился, из-за плеча парня, межу прутьями решетки просунулась уродливая, похожая на птичью, голова с длинным костяным клювом. Илья едва успел отдернуть руку, клюв щелкнул, успев прищемить кожу. На запястье осталась красная, сочащаяся полоска.

Руслан стоял.

Мужчины за спиной Ильи начали проявлять нетерпение. В руках оружие. Настроены решительно.

Против кого? Илья прислушался.

Оказалось, во всем виновата птица. Они ее поймали, посадили в клетку, намеревались вскорости поужинать, а она яростно защищалась, не собираясь подпускать к себе людей. Обычно таких птичек били издалека копьями. На воле ее не догонишь, зато в клетке — никаких проблем. Когда удавалось, птицу через систему коридоров загоняли в дальний отсек, где и кормили некоторое время. Потом по случаю праздника, например, убивали и ели.

Откуда взялся парень? Сумасшедший, наверное…  кинулся отгонять людей от клетки…

Они все говорили разом. Кто-то объяснял АФ ситуацию, кто-то возмущался поведением новичка. Женщина, склонившись над Сергеем, перевязывала ему голову. Кровь пропитывала повязку. Как только последний узелок был завязан, он встал и пошел к Руслану. Его попытались остановить, он рванулся. Мужчины с оружием зароптали. Сергей не слушал. Он бы и Илью отодвинул или двинул, но тот заорал:

— Не лезь! Она его защищает.

— От кого?

— От всех. От нас.

— Скажи своему сумасшедшему другу, — обратился к Сергею высокий мужчина в белых одеждах, — чтобы ушел от клетки. Страус прячется за его спиной. Так мы его не сможем убить.

— Тебе обязательно его убивать? — спросил Углов.

— Если эта тварь останется живой, обязательно покалечит кого-нибудь. Ночью разобьет клетку и уйдет.

— Они мстительны?

Высокий на секунду задумался:

— Никогда о таком не слышал.

— Отпустите ее.

— Их ловят, чтобы есть.

— Ты тут главный?

— На данный момент — да.

— Тогда прикажи, чтобы Руслана и птицу оставили в покое.

— Нет.

— Значит, так и будете тут стоять. Мальчик не позволит, обижать эту тварь. Понимаешь?

— Нет.

— И я не понимаю, — продолжал убеждать Сергей. — Парень за три километра отсюда почувствовал, что ей грозит опасность, и побежал на выручку. Мы его догнать не могли. Я тебе еще скажу: этот человек не такой как все. Если он что-то делает, значит, так и надо. Поверь. Чем хочешь, поклянусь.

— Ты сам-то кто?

— Никто! — заорал Сергей, наливаясь дурной кровью. — Прикажи, чтобы люди отошли!

Илье показалось, что Сергей вот-вот сорвется в истерику. Наверное, также подумал местный начальник. А еще, что им в этот раз прислали команду городских сумасшедших. Он даже отступил от Сергея на всякий случай. Но Угловский напор возымел действие.

— Всем отойти от клетки! Иваныч, Станислав, Виктор, Курт — ко мне!

Староста коротко с ними перемолвился. Те заворчали, но дисциплина, похоже, была в поселке не на последним месте — разошлись в разные стороны и начали отводит и оттеснять людей.

Толпа расположилась волнистым полукругом. Илья и Сергей остались в центре. Люди приготовились наблюдать. Но даже сейчас, на пике напряжения, в них превалировала настороженность, а не агрессия.

Руслан, наконец, зашевелился, открыл глаза, посмотрел по сторонам. Из-за спины выдвинулся клюв птицы, круглый красноватый глаз уставился на людей. Руслик поднял руку, положил на страшный клюв и прижал его к плечу. Ни дать, ни взять — кошку пригрел. По толпе пробежал шорох. А Руслик, отлепившись от решетчатой двери, развернулся, сбросил щеколду и шагнул в клетку. Староста дернулся, было, остановить, но Сергей ухватил его за рубаху.

— Сожрет, — тихо, почти шепотом, сообщил абориген Углову. — Я такое однажды видел.

— Тебя, может, и сожрет…

Птица действительно напоминала страуса. Массивнее пятипалые ноги несли бочкообразное тело. По хребту тянулся волосяной ершик. А перьев и в помине не было. Бока покрывали блестящие, кое где потрескавшиеся, чешуйки. Некоторые были ободраны. Из ран ручейками стекает кровь. И полное отсутствие крыльев! Даже рудиментов. Даже намека на суставы не было.

Как только Руслик оказался в клетке, птица попятилась. Илье показалось, она готовится напасть, отступает для разбега. Однако, сделав несколько шагов, она опустилась на колени. Руслан подошел, обнял длинную морщинистую, покрытую мелкими чешуйками шею. Уродец гастрономического назначения вдруг затрясся и прильнул к нему всем телом.

Она плакала?! Или что? Хохотала?

У Ильи у самого потекли слезы. Смотрят? Пусть смотрят!

Он сполз на землю. Видно конечно хуже, но