Они поняли коварный замысел полковника. Если начнетсяофициальное расследование, ни один следователь прокуратуры или КГБ, ни одинсотрудник милиции не поверит, что здесь побывали настоящие профессионалы.«Ликвидаторы»

КГБ не могли оставить в живых свидетеля, это считалосьпервым признаком непрофессионализма. И именно поэтому Савельев хотел поступитьнестандартно.

Иезуит полностью соответствовал своей собственной кличке.

— Заканчиваем, — приказал полковник. — Грузите трупы,садитесь в машины и поедем дальше. Через десять-пятнадцать километровостановимся. А сейчас разойдитесь и проверьте все вокруг. Надеюсь, никто невыронил своего паспорта?

Так обычно шутили среди «ликвидаторов» КГБ, которыевыполняли свое дело, умело уходя от преследования. Считалось, что главнымдостижением профессионала является не стрельба по живой мишени, а умение уйти сместа. Удачно выполненная операция засчитывалась только в том случае, если«ликвидатор» исчезал, не оставляя следов и не попадая в руки преследования.«Оставить паспорт» на жаргоне офицеров КГБ — значит, оставить следы, которыевыведут на «ликвидатора», то есть проявить себя с самой худшей стороны.

Савельев входил в группу обеспечения безопасности«ликвидаторов», которых ему предстояло прикрывать после совершения непосредственногоакта уничтожения конкретного физического лица и снабжать необходимымидокументами.

Они разошлись в разные стороны, осматривая место трагедии.Чемоданы перенесли в первый автомобиль, а трупы погрузили во второй. Уже черездесять минут они снова сидели в машинах, направляясь в сторону Белоруссии.Проехав около пятнадцати километров, свернули к лесу.

В первой машине работало радио, и диктор торжественнымголосом сообщил об арестах членов ГКЧП, о запрете Коммунистической партииСоветского Союза, об упразднении КГБ.

— Что думаешь делать, полковник? — спросил сидевший в этомавтомобиле Семенов у своего руководителя.

— Уходить, — отрывисто бросил Савельев, — убираться отсюда кчертовой матери. Теперь мы будем как волки, которых все ненавидят и преследуют.Нужно уходить в леса, как думаешь?

Он почему-то сам сел за руль, словно не доверяя в этойпоследней поездке никому из офицеров собственную судьбу.

— Ты «ликвидатор», тебя повесят в первую очередь. Понимаешь,что сейчас начнется? Они уже запретили Коммунистическую партию, разогнали КГБ.Сейчас тебя ждут, чтобы торжественно казнить перед Кремлем. Представляешь,каких собак на тебя навешают? — зло спрашивал Савельев, выжимая из машины всевозможное.

— Представляю, — очень серьезно ответил Семенов. — И что намделать?

— Уходить за кордон. Как раньше. У нас остались деньги, закоторые я обязан отчитаться. На первое время хватит. Документы возьмем с собой.Через несколько лет им не будет цены, как бы ситуация ни повернулась. А сейчасвозвращаться в Москву нельзя. Нам пришьют и эти убийства, а потом шлепнут вгорячке, не разбираясь. Нужно выждать, оглядеться, немного успокоиться.

— Думаешь, они побегут с нами? — показал Семенов на вторуюмашину, следовавшую за ними.

— Нет, — убежденно сказал Савельев, — не побегут. Лозинскийвообще странный тип. У него полулиберальные взгляды на все, что происходит. А уПотапчука больная жена. На всякий случай я всегда смотрю личные дела своихофицеров. И оперативные данные по наблюдению тоже изучаю. Чтобы точно знать, скем я работаю. Ты можешь уходить спокойно, твоя сожительница плакать о тебе нестанет, а сын твой растет в новой семье и уже называет отчима «папой».

— Заткнись, — разозлился Семенов, — без тебя все знаю.

— А раз так, то не валяй дурака, — тоже окрысился Савельев.— Уходим вместе. И заберем все документы.

— А эти?

— Они останутся…

— Здесь? — Он взглянул на Савельева, опасаясь увидеть кивок.Одно дело — стрелять неопытных пограничников, другое — попытаться убрать двухофицеров КГБ, один из которых «ликвидатор». В этом деле шансы уже равны, и тедвое могут оказаться проворнее их. Но Савельев медлил, не решаясь кивнуть.Потом раздраженно сказал:

— Черт с ними, пускай живут. Их нельзя устранять, иначе всекинутся искать документы у нас. А так они могут рассказать всем о нашей гибели.

— Что они скажут?

— Ты думаешь, я напрасно взял с собой два трупа? —усмехнулся Савельев. — Это наше алиби. Настоящее алиби, главное, чтобынапарники не подвели нас.

Когда машины остановились, он вышел первым, сильно хлопнувдверцей. Из второго автомобиля выбрались остальные офицеры. Они не слушалирадио, пока их машина ехала за первой. И почти все время молчали. Лишь однаждыЛозинский сказал сидевшему за рулем Потапчуку:

— Влипли мы с тобой в историю, Виктор. И неизвестно, чем всеэто кончится.

Потапчук угрюмо промолчал. Он думал о своей больной супруге,о документах, находившихся в первом автомобиле, о случившихся в Москвесобытиях, в корне меняющих их собственную жизнь. В таком настроении он подъехалк первому автомобилю, притормозив свою машину в пяти метрах от уже стоявшегопод начинающимся дождем Игната Савельева.

Выходя из машины, Потапчук на всякий случай проверил оружие:когда рушится мир, доверять нельзя никому. Он шагнул к Савельеву. За нимподошел Лозинский.

— Все в сборе, — невесело подвел итог полковник. — Теперьнам нужно решать, что делать дальше.

— У вас есть план? — спросил Лозинский.

— Некоторые соображения, — кивнул полковник. — Но сначала яхочу знать, слушали ли вы последние известия из Москвы? Их только чтопередавали по радио.

Лозинский с Потапчуком переглянулись.

— Мы не включали радио, — сказал Лозинский.

— В Москве запрещена Коммунистическая партия, — невеселоулыбнулся Савельев. — Вот и все, ребята. Они объявили КГБ преступнойорганизацией.

Значит, отныне мы с вами преступники.

Они молчали, ошеломленно глядя на полковника. Они еще непонимали, что в небытие уходит целый отрезок истории. Начинается смена вех,приходит время потрясений, катаклизмов, что все вскоре отзовется в Югославии,Боснии, Албании, Болгарии, Македонии; распадутся одни государства, исчезнув сполитической карты мира, и появятся другие. Люди станут убивать друг друга,вспыхнут ожесточенные военные схватки в Грузии и Азербайджане, в Армении иМолдавии. Мир расколется пополам, и через несколько месяцев не останется дажепонятия такого, как Советский Союз, каркасом которого служила партияединоверцев, созданная волей фанатичного и целеустремленного Ленина,выпестованная грозным Сталиным в железный отряд не знающих пощады людей.