Тут она принялась расписывать в подробностях, какие нужно заказать ситчик, муслин и серебряные ночные вазы, и вскоре надиктовала бы великое множество заказов, если бы Джейн с некоторым трудом не удалось уговорить ее подождать немного и обо всем посоветоваться с отцом. Один день, заметила она, не составит большой разницы, и ее мать была настолько счастлива, что обычное упрямство ей изменило. Кроме того, ее уже захватили другие прожекты.

— Сейчас оденусь и пойду-ка я в Меритон, — провозгласила она, — поведаю эти чудные, чудные новости сестрице Филипс. А на обратном пути загляну к леди Лукас. Уверена, ее скорбь по несчастной Шарлотте несколько поутихнет, когда она услышит, как все благополучно разрешилось! Беги, Китти, вели, чтоб закладывали карету. Мне будет весьма пользительно подышать свежим воздухом, вне всякого сомнения. Девочки, нужно ли вам что-нибудь в Меритоне? А, вот и Хилл! Хилл, голубушка, вы уже слышали наши хорошие новости? Мисс Лидия выходит замуж, и все вы получите по большой чаше пунша, чтобы как следует повеселиться в честь ее свадьбы!

Мистер Беннет и раньше частенько сожалел о том, что тратил весь свой ежегодный доход вместо того, чтобы всякий раз откладывать некоторую сумму и обеспечить тем самым лучшее будущее своим дочерям и жене, если та его переживет. Теперь он сожалел об этом еще больше. Если бы он поступил как должно, Лидия не была бы нынче обязана своему дяде покупкой жалких остатков ее чести и доброго имени. Тогда удовлетворение от победы над самым никудышным юношей в Британии принесло бы ему несколько больше положительных чувств. Его серьезно заботило то, что столь спорным выигрышем они обязаны исключительно его шурину, и мистер Беннет твердо решил узнать размер оказанной им помощи и возместить ее при первой же возможности.

В начале своей супружеской жизни мистер Беннет полагал экономию бесполезной — ведь у него, разумеется, родится сын. По достижении совершеннолетия наследник вступил бы во владение имением и обеспечил бы его вдову и младших детей. На свет одна за другой появились пять дочерей, но сына все не было, хотя еще много лет после рождения Лидии миссис Беннет не сомневалась в том, что он все-таки появится. Наконец последние надежды угасли, но к тому времени откладывать сбережения было уже поздно. Миссис Беннет не привыкла считать деньги, и только нежелание ее супруга зависеть от кредиторов заставляло их жить по средствам.

По брачному контракту за миссис Беннет и ее детьми было закреплено пять тысяч фунтов. Но как именно разделить их между детьми, решали родители. И теперь такое решение нужно было принять, по крайней мере, относительно Лидии, хоть мистер Беннет не желал бы оставить ей и шести пенсов. Тепло, пусть и весьма лаконически, поблагодарив шурина за проявленную им доброту, он письменно одобрил все, что было сделано, и подтвердил, что мистер Гардинер и дальше вправе действовать от его имени. Он никак не предполагал, что свадьба Уикэма и дочери обойдется ему так дешево.

Не менее приятным сюрпризом стало и то, что лично ему все это доставило крайне мало неудобств, и теперь мистер Беннет желал, чтобы его не беспокоили и далее. Когда улеглись первые приступы гнева, побудившие его отправиться на поиски дочери, к нему вернулась присущая ему флегматичность. Вскоре письмо было отправлено — мистеру Беннету было свойственно колебаться в принятии решения, но, приняв его, он уже не медлил. Он упрашивал брата сообщить, скольким они ему обязаны, но на Лидию слишком сердился, чтобы написать ей хоть несколько слов.

Добрые вести быстро облетели весь дом, а вскоре и всю округу. Соседи восприняли их стоически.

Разумеется, светские беседы стали бы куда оживленнее, если бы мисс Лидия Беннет сделалась публичной женщиной или если бы ей посчастливилось удалиться от мира в какую-нибудь глухую азиатскую страну. Впрочем, о ее замужестве тоже можно было посудачить, и добродушные пожелания благополучия, прежде исходившие от всех старых сплетниц Меритона, с переменой обстоятельств почти не утратили своей искренности — ведь с калекой-мужем, к тому же погрязшим в долгах, Лидия была обречена на несчастье.

Миссис Беннет не покидала своей комнаты целых две недели, но в честь столь счастливого события она вновь спустилась к обеду и в самом приподнятом настроении заняла свое место во главе стола. Она не испытывала ни малейшего стыда, который мог бы умерить ее ликование. Едва Джейн исполнилось шестнадцать, она только и мечтала о том, чтобы выдать какую-ни-будь из дочерей замуж, и теперь ее мечта должна была вот-вот осуществиться. Наконец-то она могла думать и говорить только о том, что сопутствовало роскошной свадьбе, — дорогих нарядах, новых мушкетах и прислуге. Она с увлечением перебирала все окрестные усадьбы в поисках подходящего дома для дочери и, не зная и даже не задумываясь о том, каков будет доход молодой пары, придирчиво отвергала один дом за другим, то из-за небольшого размера, то из-за неудачного расположения.

— Хэй-парк, пожалуй, сойдет, — размышляла она, — если только Голдинги решат оттуда съехать. Или еще большая усадьба в Стоуке, разве что гостиная там могла бы быть и попросторнее, но ведь до Эшворта так далеко! Я не перенесу, если она будет в целых десяти милях от меня! А что до Пэлвис-лодж, так там просто ужасные чердаки.

Супруг не прерывал ее, пока в комнате находились слуги. Но когда они вышли, мистер Беннет сказал:

— Миссис Беннет, прежде чем вы наймете какую-либо из этих усадеб для ваших сына и дочери, мне хотелось бы внести некоторую ясность. Дверь одного из местных домов закрыта перед ними навсегда. Я не стану потакать их легкомыслию, принимая их в Лонгборне.

Это заявление вызвало бурные возражения, но мистер Беннет был неумолим. Возражений только прибавилось, когда миссис Беннет, к своему изумлению и ужасу, узнала, что ее муж не выделит и гинеи на покупку свадебных нарядов. Он объявил, что Лидии не следует ждать даже намека на снисхождение. Миссис Беннет никак не могла этого уразуметь. Ей казалось невероятным, что в своем гневе он мог дойти до такой непостижимой жестокости и готов лишить свою дочь того, ради чего только и стоило выходить замуж. Она острее переживала бесчестие, каким обернется для невесты отсутствие свадебных нарядов, чем стыдилась похищения дочери будущим зятем за две недели до свадьбы.

Элизабет теперь горько раскаивалась в том, что, поддавшись смятению, высказала мистеру Дарси свои опасения по поводу сестры. Поскольку бегство Лидии все же, как и полагается, завершилось свадьбой, можно было попробовать скрыть неприглядные причины этого брака от всех, кроме непосредственных участников событий.

Опасения, что он расскажет эту историю кому-то еще, ее не тревожили. Не было никаких сомнений в том, что он, как никто другой, умеет хранить тайны, и в то же время не было никого, кому бы она еще менее желала доверить унизительное известие о падении своей сестры. Она не искала никаких выгод для себя, ведь теперь всякое общение между ними представлялось невозможным. Даже если бы брак Лидии заключался со всей благопристойностью, немыслимо было предположить, что мистер Дарси захочет связать свою судьбу с семейством, ко всем недостаткам которого теперь прибавилось еще и родство с человеком, столь заслуженно им презираемым.