«Ах, как бы он восторжествовал, — часто думала она, — узнав, что его предложение, которое всего четыре месяца назад было с такой гордостью отвергнуто, ныне было бы принято с радостью и благодарностью!»

Она не сомневалась в том, что он один из самых великодушных представителей своего пола, но, как и любому смертному, ему были присущи слабости, а значит, он не мог бы не испытать торжества.

Теперь она начинала понимать, что по своему нраву и наклонностям он подходил ей, как никто другой. Его склад ума и характер хоть и отличались от ее собственных, однако соответствовали всем ее желаниям.

Этот союз благотворно сказался бы на них обоих. Ее сила и живость развеяли бы его нелюдимость и смягчили резкость манер, а его рассудительность, выдающийся ум и широкие познания несказанно способствовали бы развитию ее личности. А как удачно сошлись бы их боевые таланты! Они с Дарси сражались бы на берегах реки в Пемберли или, усевшись в удобный экипаж, отправились бы через Алтайские горы в Киото или Шанхай. А их дети прилежно стремились бы овладеть смертоносными искусствами, чтобы сравняться в умениях с матерью и отцом!

Но, увы, свету не доведется стать восхищенным свидетелем брака, который явит собой образец супружеского счастья. Ему воспрепятствовал брак совсем иного рода, что вот-вот состоится в семействе Беннетов. Элизабет даже представить не могла, где Лидия с Уикэмом возьмут денег, чтобы вести хотя бы более-менее сносное существование. Однако она легко могла вообразить, как мало супружеского счастья ожидает чету, которую свели вместе похищение, попытка убийства и несчастный случай с каретой.

Вскоре мистер Гардинер снова написал своему брату. Основным поводом для письма послужило известие о том, что мистер Уикэм решил оставить военную карьеру.

Я настойчиво советовал ему, как только брак будет заключен, поступить именно так. Думаю, вы со мной согласитесь, ведь в его нынешнем положении от него вряд ли будет большой прок в борьбе с зомби. Мистер Уикэм намерен принять сан священника, и у него еще остались друзья, готовые помочь ему в этом его стремлении. Ему пообещали место в особой семинарии для убогих, которая находится в отдаленном уголке Северной Ирландии.

Мне представляется весьма удачным, что места эти так далеко отсюда. Уикэм желает начать новую жизнь, и я надеюсь, что в незнакомом окружении оба будут дорожить репутацией и оставят прежнее легкомыслие. Я сообщил об этих переменах полковнику Форстеру и попросил его уверить различных кредиторов мистера Уикэма в Брайтоне и окрестностях: все его долги скоро будут погашены, за что я ручаюсь. Не затруднит ли вас так же успокоить его кредиторов в Меритоне, список которых я прилагаю со слов мистера Уикэма? Он перечислил все свои долги, и, надеюсь, без обмана. Со слов миссис Гардинер я понял, что моя племянница страстно желает со всеми вами повидаться перед своим отъездом в Ирландию. Она в добром здравии и просит почтительно кланяться вам и своей матушке.

Искренне ваш, и т. д.

Э. Гардинер

Мистер Беннет и его дочери, так же как и мистер Гардинер, оценили все преимущества отъезда Уикэма из Англии. Но миссис Беннет отнеслась к этому безо всякого восторга. Для нее стало серьезным ударом переселение Лидии так далеко на север — именно теперь, когда она с такой гордостью предвкушала ее возвращение домой. К тому же ей было бесконечно жаль, что Лидия расстанется с полком, где она знала всех и вся, и более не сможет обучать солдат новым методам расправы над живыми мертвецами.

— Она так привязана к миссис Форстер, — повторяла миссис Беннет, — что отсылать ее — ужасно жестоко! А некоторые офицеры от Лидии просто без ума!

Просьба, или, скорее, намек Лидии на то, что она хотела бы перед отъездом на север воссоединиться с семьей, вначале был встречен решительным отказом. Но Джейн и Элизабет, заботясь о чувствах и репутации сестры, хотели, чтобы ее брак получил родительское благословение. Они так нежно и настойчиво увещевали отца, приводили столько разумных доводов в пользу необходимости принять Лидию с мужем в Лонгборне после свадьбы, что мистер Беннет наконец согласился и поступил, как они желали. А миссис Беннет с удовольствием узнала, что ей все-таки удастся показаться с замужней дочерью в местном обществе, перед тем как та будет отослана в семинарию Святого Лазаря для убогих, что в Килкенни. Поэтому в ответном письме брату мистер Беннет дал свое согласие на приезд молодой пары. Было условлено, что сразу же после венчания Лидия с мужем отправятся в Лонгборн. Элизабет удивилась тому, что Уикэм одобрил этот замысел, учитывая, какое жалкое зрелище он, должно быть, представлял в своем нынешнем состоянии.

В день свадьбы сестры Джейн и Элизабет волновались, пожалуй, больше, чем сама Лидия. За новоиспеченной четой был послан экипаж, и их ожидали к обеду. Старшие мисс Беннет страшились минуты встречи, Джейн — в особенности. Ей казалось, Лидия испытывает то же, что испытывала бы она, доведись ей стать женой своего изувеченного похитителя, и она страдала при мысли о том, на какое невыносимое существование отныне обречена ее сестра.

И вот они приехали. В ожидании вся семья собралась в комнате для завтрака. Едва заслышав карету у крыльца, миссис Беннет просияла. Ее супруг имел вид серьезный и бесстрастный. Дочери были взволнованы, смущены, растеряны.

В холле послышался голос Лидии, дверь распахнулась, и она ворвалась в комнату. Мать, раскрыв объятия, бросилась ей навстречу с восторженными приветствиями, а затем с ласковой улыбкой протянула руку Уикэму, которого следом внесли в комнату слуги. От походной кровати, к которой тот был пристегнут кожаными ремнями, исходил стойкий запах застарелой мочи, и, несмотря на то что Элизабет ожидала чего-то подобного, серьезность увечий Уикэма все же ужаснула ее. Его лицо было покрыто синяками, а глаза опухли настолько, что с трудом открывались. Ноги его были безнадежно изломаны и скрючены, и он едва мог говорить.

— Милый, милый Уикэм! — воскликнула миссис Беннет. — Ах, какой отличный священник из вас выйдет! И какой превосходный супруг!

Уикэм отвечал ей вежливым стоном.

Когда очередь приветствовать их дошла до мистера Беннета, тот не торопился проявлять радушие. Напротив, выражение его лица сделалось еще более суровым, и он почти не раскрывал рта. Впрочем, зловоние, исходившее от кровати Уикэма, само по себе могло служить ему оправданием. Элизабет мутило, и даже Джейн пришла в ужас. Лидия осталась прежней Лидией — необузданной, бестактной, взбалмошной, громогласной и дерзкой. Она кидалась то к одной, то к другой сестре, требуя поздравлений, а когда все наконец уселись (за исключением Уикэма — его положили поближе к камину), Лидия принялась с жадностью оглядывать комнату, отметила небольшие изменения в обстановке и с хохотом заметила, что уже давненько тут не была.

Никакого неловкого молчания и в помине не было. Новобрачная с матушкой не умолкали ни на секунду. Казалось, у них обо всем сохранились лишь самые счастливые воспоминания. О прошлом заговаривали безо всякого смущения, и Лидия вольно касалась тем, о которых ее сестры даже упомянуть не решились бы ни за что на свете.