Мистер Гардинер снова уверил ее, что сделает все возможное, и, побеседовав с ней таким образом до тех пор, пока не подали обед, они оставили ее предаваться тошноте в обществе экономки, которая присматривала за ней в отсутствие дочерей.

Несмотря на то что брат и невестка миссис Беннет были убеждены, что в подобном затворничестве нет никакой необходимости, они не препятствовали ей в этом. В столовой к ним вскоре присоединились Мэри и Китти, которые до сего момента были заняты учебным боем. С тех пор как они принесли свои кровавые клятвы, у них было мало других занятий. Едва они уселись за стол, как Мэри прошептала Элизабет:

— Это весьма прискорбное происшествие, и, вероятно, оно вызовет множество пересудов. Но мы должны пресечь поток праздной болтовни и пролить на наши израненные души бальзам возмездия.

И, заметив, что Элизабет не намерена отвечать, добавила:

— Несчастье, приключившееся с Лидией, все же может преподать нам полезный урок, и заключается он в следующем: девическую добродетель утратить так же легко, как и носовой платок, один неверный шаг может привести к погибели, а восстановить честь девица может, лишь пролив кровь того, кто ее обесчестил.

Элизабет в изумлении подняла на нее глаза, но была слишком расстроена, чтобы ответить. Мэри, однако, продолжила утешать себя перечислением уроков, которые она вынесла из приключившейся с ними беды.

Ближе к вечеру старшим мисс Беннет наконец удалось уединиться на полчаса. Дружно погоревав об ужасном падении их сестры, которое Элизабет уже считала свершившимся, а Джейн не могла не признать вполне вероятным, первая попросила:

— А теперь расскажи мне то, чего я еще не слышала. Что сказал полковник Форстер? Неужели они ни о чем не подозревали до самого похищения?

— Полковник Форстер признал, что ему нередко казалось, будто бы они увлечены друг другом — Лидия в особенности, — но он не видел ничего, что могло бы его насторожить. Мне так жаль его! Он был чрезвычайно добр и внимателен к нам. Он собирался ехать сюда, чтобы предложить свою помощь, еще до того, как узнал, что Уикэм не намерен жениться, а узнав, выехал тотчас же.

— А тот офицер был совершенно уверен, что Уикэм не женится на ней? Знал ли он о готовившемся побеге?

— Да, но когда его стали расспрашивать, офицер принялся уверять, что ничего не знал об их планах, и не сказал правды даже после того, как полковник пригрозил скормить неприличностям его самые английские члены. Он больше не утверждал, что они не собирались жениться, и поэтому я хочу надеяться, что ранее его просто неправильно поняли.

— Но до приезда полковника Форстера вы и не сомневались, что они поженятся?

— Да разве могли мы даже представить такое? Я немного тревожилась — опасалась, что моя сестра не будет счастлива, ведь я знала, что Уикэм не всегда вел себя безупречно. Родители же ничего этого не знали, и их огорчала лишь крайняя опрометчивость такого брака. Тут Китти с вполне понятным торжеством призналась, что ей ведомо больше нашего — в своем последнем письме Лидия предупредила ее о своих намерениях. Оказывается, она уже давно знала, что они влюблены друг в друга.

— Но произошло это уже в Брайтоне?

— Да, полагаю, что так.

— А сам полковник Форстер хорошего ли мнения об Уикэме? Ему известен его истинный характер?

— Должна признать, что он отзывался об Уикэме не так хорошо, как прежде. Сказал, что он легкомысленный транжира. А после этого несчастья мы еще узнали, что Уикэм оставил в Меритоне не только кучу долгов, но и уж точно одну молочницу в деликатном положении, хотя я надеюсь, что все это окажется неправдой.

— О Джейн, если бы мы только рассказали все, что нам о нем известно, этого бы не случилось!

— Быть может, так было бы лучше, — ответила ей сестра, — но мне кажется несправедливым разглашать прежние ошибки человека, не зная ничего о его нынешних чувствах. Мы действовали из самых лучших побуждений.

— Полковник Форстер упоминал какие-нибудь подробности письма Лидии к его жене?

— Он привез это письмо с собой.

Джейн вынула письмо из сумочки на поясе и протянула его Элизабет.

Вот что там было написано:

Моя дорогая Харриет,

То-то ты посмеешься, узнав, куда я уехала, да я и сама умираю со смеху, представляя, как ты удивишься, когда утром меня начнут искать. Я еду в Грет-на-Грин, и если ты до сих пор не догадалась, с кем, то, наверное, твой мозг сожрали зомби, потому что в мире есть лишь один человек, которого я люблю, и он просто ангел. Без него мне нет счастья, поэтому не вижу ничего дурного в том, чтобы бежать с ним. А если тебе все это не по нраву, то можешь не писать в Лонгборн, что я уехала, тогда они там еще больше удивятся, получив письмо от Лидии Уикэм. Вот будет весело! Я так смеюсь, что с трудом пишу все это. Когда я приеду в Лонгборн, то пошлю за своими нарядами и оружием, но будет замечательно, если ты велишь Салли починить дыру от когтя в том вышитом муслиновом платье, перед тем как его уложить.

Прощай. Кланяйся от меня полковнику Форстеру. Надеюсь, вы выпьете за то, чтобы наше путешествие было удачным.

Твоя подруга навек, Лидия Беннет

— Ох, глупая, глупая Лидия! — вскричала Элизабет, дочитав. — Такие события — и такое письмо! Но оно хотя бы доказывает, что она была уверена в цели их бегства. К чему бы он ни принудил ее после, с ее стороны не было никаких бесчестных намерений. Бедный отец! Как тяжело он, должно быть, все это воспринял!

— Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то был так потрясен. Целых десять минут он не мог и слова вымолвить. Маменьке тут же сделалось нехорошо, и все в доме пошло кувырком.

— О Джейн! — воскликнула Элизабет. — На вид ты и сама нездорова. Ах, если бы я только была рядом! На тебя одну свалились все тяготы и заботы.

— Мэри и Китти были очень внимательны ко мне и, думаю, помогали бы изо всех сил, не будь они так заняты вынесением смертного приговора мистеру Уикэму. Тетушка Филипс пришла к нам во вторник после отъезда отца и была так добра, что осталась со мной до четверга. Ее помощь и поддержка неоценимы. И леди Лукас была очень любезна к нам, она пришла в среду утром, чтобы посочувствовать нашему горю и предложить помощь — свою или кого-нибудь из дочерей, если нам что-либо понадобится.

Услышав о леди Лукас, Элизабет немедленно подумала о Хансфорде. Ей хотелось знать, осталось ли еще хоть что-нибудь от прежней Шарлотты и заметил ли уже мистер Коллинз ее плачевное состояние. Вообще-то прошло уже много времени с тех пор, как она в последний раз получала известия из Кента. Жива ли еще ее подруга? Думать об этом было слишком мучительно. Поэтому она принялась расспрашивать о том, как именно отец намеревался искать Лидию в Лондоне.

— Думаю, он собирался отправиться в Эпсом, — ответила Джейн, — они там в последний раз меняли лошадей. Главной его задачей было узнать номер извозчика, который увез их из Клэпхема, после того как Уикэм пытался застрелить полковника. На этом извозчике приехали пассажиры из Лондона, и отец думал, что джентльмена и леди, менявших лошадей под градом выстрелов, непременно должны были запомнить, и поэтому хотел порасспрашивать людей в Клэпхеме.