– Да нет, ничего… Слушай, а если эти бандиты заваруху устроят?

– С чего бы вдруг? Мы же им долг отдаём.

– Может, у них там все свои. А мы одни.

– Да не бойся, Сонь! Было бы опасно, я бы тебя не взял. Эта забегаловка сто лет уже папина.

Она подняла брови, но Дима ничего не заметил и потянул её внутрь. Швейцар заботливо распахнул перед ними дверь и склонился в чересчур низком поклоне. Внутри царил полумрак. Навстречу вышла девушка и поинтересовалась, заказывали ли они столик.

– Новенькая? – рассеяно спросил Митя и неторопливо повёл головой, словно разыскивая знакомых.

Девушка начала проявлять нетерпение, но тут к ним подскочил администратор. Он гневно завращал на девушку глазами, и та испуганно скрылась в тени. В голосе мужчины оказалось столько приторной сладости, что Соню чуть не затошнило.

– Дмитрий Антонович! Какой сюрприз… Пожалуйста, сейчас мы вам лучший столик… Где пожелаете?

– Вот там – у окошка, – кивнул Дима.

Они прошли вглубь ресторана. Табличка «столик заказан» моментально исчезла, а на скатерти появились приборы и свечи.

– Ну вот, хоть в нормальное место тебя сводил, – улыбнулся Митя. – А то чёрт знает кого тут кормил, а тебя, курам на смех – в «Макдональдсе».

Соня, не поднимая глаз, уставилась в принесённое меню. Но Дима ничего не замечал – он чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Быстро распорядился насчёт ужина и достал телефон – узнать, где же Костины кредиторы. Коротко переговорив, огляделся, привстал и кому-то кивнул. Соня тоже их увидала – человек пять коротко стриженых парней в кожанках сидели в табачном дыму в дальнем углу заведения.

– Водяру сосут, жлобы. Ладно, я пойду. Сиди и не вставай, поняла? – Митя поднялся с места, упреждающе дотронулся до её плеча и отправился к их столику.

Соня наблюдала, как он подошёл, поздоровался за руку с одним из парней и, даже не глянув на остальных, сел на свободное место, спиной к залу. Соня смотрела на него, не отрываясь, стараясь понять, что происходит.

Прошло всего несколько минут, и ей показалось, что завязался спор. Голоса стали громче, в жестах появилась агрессия. Внезапно все повскакали с мест, и Соня тоже невольно вскочила. Официант замер возле её столика с подносом в руках – он тоже смотрел в ту сторону, не зная, что предпринять. А Соня, не раздумывая, рванула на помощь.

Крепкий, накачанный парень угрожающе нависал над столом, уставившись на Митю. Увидав Соню, небрежно скривил губы:

– Что ещё за тёлка-на – ты, что ль, привёл?

Митя обернулся – взгляд его выразил недовольство. Он нахмурился, однако взял Соню за руку и ответил со злым напором:

– Тёлка – у тебя в совхозе. Фильтруй базар на х…!

Выдержал паузу и добавил:

– Чё скачешь? Уймись. Я один, вас – много.

Он демонстративно уселся обратно, дёрнул Соню за руку, и она тоже опустилась на стоявший рядом стул. Все нехотя последовали их примеру.

– А теперь ты послушай… – небрежно начал Дима.

Он говорил с какими-то новыми для неё интонациями – нарочито безразлично, почти лениво, намеренно растягивая слова.

– Должок – сто пятьдесят, – сказал он. – Так вот тебе сто пятьдесят. Думаешь, на лохов напал, сочинение мне тут пишешь? Нужны бабки – бери. Не нужны – я ухожу. Но тогда, братва, без претензий.

В его голосе звучали презрение и показная скука. Соню же трясло мелкой дрожью, но она старательно скрывала страх.

– Счётчик работал-на, – упрямо покачал головой бычок.

– Двести на стол-на – и мы в расчёте-на.

– Ну, а если нет?

– С баблом по любасу не выйдешь-на. На остальное – новый процент-на. И рёбрышки посчитаем, как дружбану твоему – последнее китайское. Мы ему на раз-два всё разжевали-на. А он снова мутит-на!

– Ну-ну… – спокойно ответил Митя. – Сейчас я тебе всё разжую.

Он сделал акцент на слове «я». Не оглядываясь, махнул рукой, и тотчас к нему подскочил официант.

– Слушаю вас, Дмитрий Антонович.

– Боря… Принеси-ка нам вискаря – я угощаю.

– Какого, Дмитрий Антонович?

– Хорошего, Боря, хорошего. Или, может, по коньячку, а, пацаны?

Жлобы в недоумении переглянулись.

– Что скромничаем? – развеселился Дима. – Я же обещал – выпивка за мой счёт. Но только, пацаны, это всё, что я обещал. В общем, так. Я предлагаю мир. Счётчик – это не по-хорошему, не по-нашему. А коли по-хорошему вам не нравится… Как знаете. Только на мой счётчик вам лучше не попадать.

Конец фразы он произнёс неожиданно жёстко, таким угрожающим тоном, что главный жлоб переменился в лице.

– Дмитрий Антонович… – как будто прозревая, проговорил он. – Ребя! Это ж… это ж… Калюжного сын!

Последние слова он выдавил благоговейным, испуганным голосом. Наглая уверенность моментально слетела со всех лиц.

Митя молчал, с каким-то зловещим удовольствием наблюдая за их реакцией.

– Дмитрий Антонович! – жлоб встал с места, словно школьник перед директором, склонился и загнусавил жалобно:

– Я ж не знал, вот-те крест – не знал! Ну как этот лохозавр у тебя в дружбанах ходит – кто ж подумал бы? Да не надо нам его бабок-на – правда, пацаны? Не сердись, а? Зуб даю – ничего такого и в мыслях не было…

Митя достал из внутреннего кармана деньги и презрительно бросил их в чью-то тарелку.

– Твоё – значит, держи. И обходи парня подальше.

– Да пусть себе гуляет! И баба его тоже – мы же так просто, попугать…

– Его, как ты говоришь, «баба» – сестра моей девушки.

– Понял. Всё понял! – подобострастно повторил тот. – Пусть ходит в любых переулках – как под охраной! Благодарность – за угощенице. Дмитрий Антонович! Разреши – мы за твоё здоровье выпьем!

– За здоровье Костика лучше пей. Пока тебе за его рёбрышки не припомнили. Ладно, Сонь, пойдём, поужинаем, наконец.

Митя встал и потянул за собой Соню. Не успели они вернуться за свой столик, как официант принялся метать на него блюда. Дима, как ни в чём не бывало, взялся за осетра, ловко орудуя ножом и вилкой. А Соня сидела и смотрела в стол.

– Сонь, ты чего? – поднял голову Митя. – Ешь, давай. Может, ещё что закажем?

– Не хочется… – тихо проговорила она, не поднимая на него глаз.

– Маленькая, ну, что ты? – ласково заговорил он, нежно дотрагиваясь до её руки. – Испугалась, да? Прибежала… защитница моя. Ну, не волнуйся. Костика больше не тронут – поверь мне.

Она кинула взгляд в дальний угол – парни тихо гудели, не зная, что предпринять: то ли поскорее убраться, то ли пить принесённый виски. Наконец, главный, наполнив бокал, поднялся и опасливо подошёл.