Вмешавшись, Райан говорит, что им пора, и идет к выходу. По пути Фин останавливается.

– Папа заверил меня, что все кончено. – Он смотрит на отца; тот отводит взгляд. – Я не брал у него ни пенса, а если он пытался убедить тебя в обратном, то солгал.

Я прижимаю Фина к себе.

– Прости. Напрасно я…

– Да, напрасно. – Фин отстраняется. – Напрасно ты в меня не верила. – Он идет за Райаном, и они захлопывают за собой дверь.

– Довольна собой? – Роб оборачивается ко мне.

– Разве я все это натворила? Это ты, Роб! – кричу я. – Ты!

Анна ковыляет к раковине и, открыв кран, брызгает водой в побагровевшее лицо.

– Тебе плохо? – Я кладу ей на плечо ладонь, которую она тут же сбрасывает.

– Кто-нибудь объяснит мне, что за хрень тут происходит? – Саша встает из-за стола, гордо демонстрируя живот в обтягивающем цветастом платье.

Томас что-то шепчет ей на ухо и усаживает обратно.

– Что?.. – восклицает она, глядя на отца. – У тебя секс с этим недоразумением? – Она указывает наманикюренным пальцем на Анну, которая опирается на раковину, по-прежнему багровея, потом на меня. – При такой жене, как мама?

Хоть я и тронута Сашиным искренним возмущением, заявлять подобное в присутствии несчастной Анны – слишком жестоко. Роб предпринимает очередную попытку выпроводить любовницу в надежде прекратить безобразную сцену, однако Анна упирается и останавливается у двери как вкопанная. Роб выпускает из рук ее рукав, и плащ падает на пол, открывая внушительных размеров живот.

– О боже! – восклицает Саша. – Папа, у нее будет от тебя ребенок? Или она просто старая и толстая?

Саша бросается ко мне и порывисто заключает в объятия, прижимаясь всем животом и отталкивая отца, который пытается погладить ее по плечу.

Роб выманивает рыдающую Анну в коридор. Она почти в истерике: Сашина язвительность стала последней каплей. Отстранив дочь, я спешу за ними. Роб тянет Анну через дверь на улицу, а когда пытается приобнять, она отворачивается и шагает прочь. Он бежит следом, и вскоре оба скрываются за изгородью в густой пелене дождя.

– Мама! – Саша берет меня под руку. Томас молча стоит рядом. – Ты знала?

– Прости, я слишком многое от тебя скрывала. – Я бросаю взгляд на Томаса. – Надо было рассказать тебе обо всем, без исключения.

Сверкнув глазами, Саша бросается вдогонку отцу, громко призывая его вернуться. Я собираюсь бежать за ней, но Томас хватает меня за руку и затаскивает в холл, захлопывая входную дверь.

– Томас, не надо! Отпусти!

– Пока Саша не вернулась, выслушай меня! – Он отпускает мою руку и делает шаг назад. – В тот вечер, когда ты пришла в бар, между нами ничего не было. Ничего! Я должен был тебе сразу сказать… – Он косится на закрытую дверь. – Джо, я та еще сволочь, но сейчас я не вру. Поверь, ничего не было.

– Не верю. Я помню, что прибежала в бар… – Вспыхнув, я отталкиваю его и направляюсь к двери. В окно видно, что Саша бежит назад. Цветастое платье совсем не годится для прогулок в ливень. Я пытаюсь отпереть дверь, но Томас накрывает мою руку ладонью.

– Подожди! Подумай еще раз о том вечере. Попытайся вспомнить. Джо, твой мозг все знает, просто нужно вытащить это наружу.

Я стараюсь сосредоточиться, восстановить хотя бы то, в чем я уверена. Увы, картина получается размытой и неполной. Я закрываю глаза, чтобы отрешиться от помех: Томаса, бушующей за дверью грозы и даже Саши.

Я была пьяна и бежала прочь от Ника и от себя самой, от хмельного поцелуя, едва не переросшего в нечто большее. Я искала Сашу – хотела побыть у нее, пока не протрезвею. Как в тумане я побрела к бару. Дверь была незаперта, но внутри чернела непроглядная темнота. Зато в квартире над баром окна светились, и я направилась туда. Передо мной предстали бесконечные двери: буфет, кладовка, дурно пахнущий мужской туалет. Наконец я заметила лестницу. Из приоткрытой двери наверху падал свет. Я оступилась на ступеньках и невольно вскрикнула, думая о том, какая ужасная беспечность – вот так не запирать квартиру. Кто угодно может войти. Толкнув дверь, я попала в комнату с кроватью посредине.

Саша барабанит в дверь и, заглянув в окно, видит нас с Томасом.

– Мам, открой! Я не нашла папу, он убежал! Мама! Томас!

Томас просит ее подождать – якобы заклинило замок. Он делает вид, что возится с дверью, а сам настойчивым голосом шепчет:

– Вспоминай, Джо. Вспоминай, что произошло на самом деле! Саша беременна, мы ей нужны – и ты, и я. Не заставляй ее выбирать.

Саша снова просит скорее открыть, а Томас объясняет, что пока не может разобраться с замком. Их голоса звучат как будто где-то далеко.

Я отступила в тень, испугавшись, что потревожила спящих в обнимку Сашу и Томаса, но потом увидела, что Томас в постели один. Я невольно залюбовалась его обнаженной мускулистой спиной и длинными ногами. Он обернулся ко мне с широкой улыбкой, позвал меня по имени и приглашающим жестом откинул одеяло. Я хотела его, хотела прыгнуть к нему в постель и прижаться всем телом; это желание потом преследовало меня в моих видениях. Я хотела его больше всего на свете – жаждала почувствовать себя живой и желанной.

– Мама! Томас! Что у вас стряслось?

– Я хотела тебя, – говорю я, открывая глаза. – Мне стыдно, но я хотела тебя, Томас. – Он слышит, даже несмотря на Сашины крики, мы стоим лицом к лицу. – Ты позвал меня к себе в постель. Ты…

– Джо, это было не всерьез. Я не хотел переходить к делу. Но ты убежала. Мне не пришлось…

Я смотрю на него, и он снова качает головой.

– Клянусь, ничего не было.

Да, я убежала. К стыду своему, я хотела его. Хотела испытать страсть, желание, почувствовать себя молодой. И все-таки я убежала. Ничего не было. Слава богу, ничего.

– Ах ты, мерзавец! – восклицаю я.

Томас открывает дверь, и в холл врывается промокшая и заплаканная Саша.

– Что здесь происходит? – умоляющим голосом спрашивает она.

– Честное слово, все хорошо, – улыбается Томас. – Ты его нашла?

– Нет, он, наверное, уехал с этой женщиной. – Саша оборачивается ко мне. – Вы что-то от меня скрываете. Что?

– Не мели ерунды. Дверь захлопнулась, и заклинило замок, – твердо говорит Томас.

– Мне нужно идти, – бормочу я, не в силах посмотреть в глаза дочери.

– Идти? Куда? – Она хватает меня за руку. – Папа уехал. Оставайся тут. Это он виноват, а не ты. Это твой дом. Не уходи!

– Я не хочу оставаться. Поживу у подруги, Роуз из центра соцпомощи. Созвонимся, ладно, дорогая?

– Мама, ты мне нужна. – Саша отстраняется от Томаса, который, взяв ее за руку, просит отпустить меня, и бросается ко мне, обвивая руками талию. Она прижимается ко мне животом и всем телом, мокрая и продрогшая, и я чувствую ее слезы на своей щеке. – Как я буду без тебя?!