Я опираюсь на кухонный островок, чтобы не упасть, открываю духовку и вонзаю в ростбиф термометр. Саша кричит из-за стола, что ради ребенка съест немного мяса, а Томас не будет ни мяса, ни подливки. Смутное ощущение тревоги усиливается; еще немного, и я не выдержу. Воспоминания снова возвращаются.

Я была пьяна, поцеловала Ника, а потом убежала от него прочь. Ноги принесли меня к бару, точнее, к Саше. Я хотела увидеть родное лицо, посидеть у нее, пока не протрезвею.

– Джо! – Видя, что я снова опираюсь на столешницу, Роб бросается ко мне. – Дорогая, ты побледнела. Хватит суетиться, присядь.

– Нет! – Я дергаю плечами, сбрасывая его руку. – Мне нужно сбегать в машину за подарком.

Я не ожидала, что гроза бушует с такой силой: дождь льет стеной, ветер не дает дышать. Добежав до машины, я открываю багажник и роюсь в сумке в поисках нового телефона. Вот и он. Розовый «металлик» несуразно блестит на фоне серого неба. Я прикрываю экран от дождя и нахожу номер Анны в списке контактов. Ну же, Анна, ответь! Ответь, пожалуйста! Прижимая к уху телефон, я рассматриваю оранжево-кирпичную машину Райана, затем Сашину бледно-голубую и наконец перевожу взгляд на автомобиль Роба, который, как чудовище из сказки, долго хранил тайну в своих недрах.

Для полной уверенности мне нужен был последний штрих, и машина Роба оставалась единственным местом, где я еще не искала. Шанс представился вчера, когда я уже отчаялась в ожидании удобного момента. Роб собрался в винный магазин за «просекко», и я предложила ему свою «Мини» – на компактном автомобиле проще запарковаться в городе. Я даже вышла помахать ему вслед. Было раннее утро, рассветные лучи еще не растопили дымку над холмами, гравий тихо шуршал под босыми ногами, металлическая дверная ручка обожгла пальцы холодом. Сумасшедший ветер вырвал тяжелую дверь из моих рук, сломав под корень два ногтя. Забравшись на пассажирское сиденье, я машинально сунула пострадавшие пальцы в рот. Соленый вкус крови напомнил о том, как я хотела изодрать Робу лицо во время первой, неудавшейся попытки уйти. В этот раз ничего подобного не повторится. Я хорошо подготовилась.

Якобы разбитый телефон обнаружился за стопкой компакт-дисков – целый и невредимый, если не считать пары царапин. Я не удивилась, и все же убедиться в своей правоте было болезненно. Не исключено, что при падении телефона со мной вообще не было, но вспомнить, где он был в тот вечер, не удалось. Наверное, у ноутбука внизу или на прикроватной тумбочке. Роб забрал его, вернувшись из больницы. Возможно, собирался вернуть его мне, а потом передумал; или, пока я лежала в одиночестве и растрепанных чувствах на больничной койке, ему пришла в голову мысль перекроить прошлое. Я нажала на кнопку «включить», и, к моей радости, экран загорелся. Я прочла сообщения от Роуз и, конечно, от Ника – чем дальше, тем более агрессивные. Затем стерла и принялась слушать голосовую почту. От голоса Ника – и от мысли, что Роб прослушал их все до единого, – меня передернуло. Видимо, Роб решил, что мы любовники, и тем не менее хотел меня удержать и любой ценой сохранить брак. С одной стороны, его целеустремленность и хватка, с которой он удалил письма и спрятал мой телефон, поразительны, но с другой – это проявление эгоизма, а еще чудовищный обман. Непростительно.

Я держу розовый телефон у уха, укрывая его от ветра, и мысленно умоляю Анну ответить, пока я не нажала «сброс». Увы, она или не хочет отвечать, или уже в пути. Я закрываю багажник и вдруг вижу у дороги грузную женщину, тяжело ковыляющую в мою сторону. Наверное, она оставила машину у обочины, как мы договаривались. Ливень промочил ее до нитки.

– Джо! – кричит она. – Я тут! Я приехала!

– Поезжай назад. – Я бегу ей навстречу и хватаю за руку, когда она отказывается повернуть. – Не надо. У нас дети.

Я убираю мокрые волосы с лица, чтобы лучше видеть. Анна выглядит ужасно: красные глаза, дрожащие руки, тонкие волосы прилипли в голове.

– Ты просила меня приехать, – еле дыша говорит она. – Мы договорились. Ты сама меня позвала. И детей тоже. Ты говорила, что иначе он тебя убедит, а детям заморочит голову. Джо, поздно отступать. Я не могу…

– Анна, послушай! Я не передумала, разумеется, я ухожу от него. Но не так, не при детях.

– Джо, он умеет подбирать слова. Если я не решусь, он переубедит нас обеих. Ты сама говорила, что он тебя не отпустит. А дети примут его сторону. Ты сказала, мы это сделаем ради нас. И я сделаю, Джо, даже если ты не можешь.

– Анна, пожалуйста, дай мне разобраться самой. Анна…

Она отталкивает меня и шагает к входной двери. Я цепляюсь за нее и умоляю остановиться, но мокрый рукав ее плаща выскальзывает из пальцев.

Дверь не заперта, и ветер вырывает ее у Анны из рук. Войдя, она оглядывается – сначала налево, в сторону пустой гостиной, затем направо в сторону кухни, откуда слышатся голоса.

– Анна, прошу тебя, не надо! – Я догоняю ее, но она настроена решительно.

С нашим появлением разговор за столом смолкает. Роб с полупустым бокалом в руке, который он поднял мне навстречу, видит Анну, заплаканную и промокшую насквозь. От удивления он открывает рот, затем встает, словно повинуясь неведомому приказу. Райан с Фином сидят к нам спиной и оборачиваются на шум. Саша широко улыбается, как будто я сейчас представлю свою близкую подругу.

– Анна! – Роб бросается к нам. – Не делай этого!

Он стоит между нами и пытается вывести Анну из кухни, но она не двигается с места, ожесточенно мотая головой, так что с мокрых волос брызжет вода. Покосившись на меня, Роб наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Джо, прошу тебя. Не надо так. Давай поговорим, я все объясню.

Фин исподлобья наблюдает за отцом, затем встречается со мной взглядом и отводит глаза. Его поступок причинил мне боль, и все же я поступила слишком жестоко. О чем я думала? Ни о чем, просто действовала. Стремилась избавить себя от лжи, от того, как Роб извращал правду. Я хотела, чтобы Фин и Саша увидели это своими глазами.

– Фин, сынок. – Я подхожу к нему ближе. – Прости, пожалуйста. Я знаю, он сказал тебе, что все кончено. А ты поверил. Ты ни в чем не виноват.

Фин смотрит на Райана и что-то тихо говорит. Наверное, он сейчас молча уйдет, опустив голову. Он и впрямь встает, с громким скрипом отодвигая стул и пристально смотрит мне прямо в глаза.

– Мама, неужели ты сама не видела? – Он обводит взглядом сестру, отца и снова оборачивается ко мне. – Проще было притворяться? Как со мной? Я столько лет мучился, буквально взывал о помощи. Умолял понять, что никакие деньги не сделают меня счастливым. Ты ничего не замечала, только убеждала себя, что у меня все отлично, а в университете будет еще лучше. Мама, я не такой, как ты. Не такой, как вы все. Я не умею притворяться.

– Почему ты не сказал, что несчастен?

– Ты моя мать! Почему ты не спросила?

– Я спрашивала. Все время спрашивала. Выходит, ты наказываешь меня таким образом?

– Мама, папа? – вмешивается Саша. – Что тут происходит?