– Знаю, – перебил его Рай тоном, в котором слышалось «Не надо». Слышалось «Я тебе верю». Принц тяжело опустился в кресло. – Да, ты не принимал этого всерьез, но я все подробно распланировал. Мы бы отправились в путь в конце сезона, сначала поездили бы по острову, потом – через туманные долины Ортена, сквозь леса Стасины, и вниз к утесам Астора, а оттуда на корабле мы бы переправились на материк. – Он откинулся на спинку, взгляд блуждал по разноцветным складкам потолка. – Там, на континенте, мы бы сначала посетили Хейнас, потом в экипаже поехали бы в Линар – я слышал, когда-нибудь этот город сможет соперничать с Лондоном. Посетили бы рынок Несто у фароанской границы – говорят, он целиком выстроен из стекла. Там мы сели бы на корабль к мысу Шеран, где лишь узкий пролив отделяет Арнс от Веска – такой узкий, что его можно перейти вброд. И к началу лета вернулись бы домой.

– Отличный план путешествия, – одобрил Келл.

– Ты тут не единственный, кому не сидится на месте, – сказал Рай, вставая. – Пора идти?

Келл кивнул.

– Но я тебе кое-что принес. – Он достал из кармана две золотые фибулы с гербами дома Марешей – чаша и восходящее солнце. Те же самые фибулы они носили на турнире – Рай с гордостью, Келл – нехотя, по принуждению. Этой самой фибулой Рай нацарапал на руке слово «Прости», а Келл с помощью ее двойника вернул Рая и Алукарда с «Ночного шпиля».

– Я постарался заговорить их как можно лучше, – объяснил Келл. – Между ними установлена связь, и она не будет слабеть даже на большом расстоянии.

– А я-то считал, что придумал очень хитрый способ, – проговорил Рай, потирая запястье, где виднелись следы нацарапанного слова.

– Для моего способа не нужно так много крови, – объяснил Келл и приколол фибулу над сердцем брата. – Если что-нибудь случится и я тебе понадоблюсь, просто возьмись за фибулу и скажи «Тол».

Тол.

«Брат».

Рай грустно улыбнулся:

– А если мне станет одиноко?

Келл вздохнул и приколол вторую фибулу на свой плащ.

У Рая сжалось в груди.

«Не уходи», – хотелось ему сказать, хоть он и понимал, что это нечестно, неправильно, недостойно принца. Он проглотил эти слова.

– Если ты не вернешься, мне придется спасать город без тебя, и вся слава достанется мне.

Короткий смешок, тень улыбки, а потом Келл положил руку Раю на плечо. Она была такая легкая. И такая тяжелая. Он почувствовал, как связь натянулась, у ног сгустились тени, в голове зашептала тьма.

– Послушай меня, – сказал брат. – Дай мне слово, что до моего возвращения не пойдешь охотиться на Осарона.

Рай нахмурился:

– Неужели ты думаешь, что я буду прятаться во дворце, пока все не кончится?

– Не думаю, – ответил Келл. – Но надеюсь, что ты будешь умен. И доверишься мне, если я говорю, что у меня есть план.

– Было бы лучше, если бы ты им поделился.

Келл прикусил губу. Ужасная привычка. Недостойная принца.

– Осарон не может увидеть, как мы приближаемся, – сказал он. – Если мы с криками ринемся в бой, он будет знать, что у нас в руках есть козыри. Но если мы придем спасать одного из наших…

– Я стану приманкой? – с напускным ужасом спросил Рай.

– А что? – поддразнил Келл. – Тебе же всегда нравилось, когда люди сражаются за тебя.

– Мне больше по нраву, когда они сражаются за мое внимание, – ответил принц.

Келл сильнее сжал пальцы у него на плече, и шутки рассеялись в воздухе.

– Четыре дня, Рай. А потом мы вернемся. И тогда можешь сколько угодно лезть на рожон…

Рядом с ними кто-то тихонько кашлянул. Келл стиснул зубы, его рука соскользнула с плеча брата.

В дверях стоял Алукард Эмери. Волосы собраны сзади, на плечах застегнут синий походный плащ. При виде его у Рая заныло в груди. В эту минуту Алукард не походил ни на дворянина, ни на мага-тиаду, ни даже на капитана корабля. Он казался незнакомцем, человеком, который может нырнуть в толпу и раствориться там.

«Вот таким же он и был той ночью? – подумал Рай. – Когда ускользнул от меня, из дворца, из города?»

Алукард вошел, поблескивая серебристыми шрамами.

– Лошади готовы? – холодно спросил Келл.

– Почти, – ответил капитан, стягивая перчатки.

Наступило короткое молчание. Келл ждал, что Алукард уйдет, а тот и не думал уходить.

– Я хотел бы обменяться парой слов с принцем, – сказал наконец Алукард.

– Нам пора ехать, – напомнил Келл.

– Это не займет много времени.

– Мы не…

– Келл, – перебил его Рай, мягко подталкивая брата к дверям. – Иди. Когда ты вернешься, я буду здесь.

Келл коротко обнял Рая за плечи, потом шагнул прочь. От внезапной тяжести его рук, оттого, что она вдруг исчезла, у Рая закружилась голова. Мелькнул край черного плаща, и дверь за Келлом захлопнулась. К горлу Рая подступила неосознанная паника, возник порыв окликнуть брата, побежать за ним. Но принц совладал с собой.

Алукард смотрел туда, где только что стоял Келл, как будто антари оставил вместо себя свою тень. Между ними протянулась осязаемая нить.

– Мне всегда было больно видеть, как вы близки, – прошептал он. – А теперь, думаю, я должен быть благодарен за это.

Рай с трудом отвел глаза от двери.

– И я тоже.

Он всмотрелся в капитана. В последние дни они немало времени были вместе, однако ни разу не имели случая поговорить. Лихорадка, терзавшая Алукарда на корабле, смутные воспоминания о его руках, голос, зовущий из тьмы… «Эссен таш» – вихрь коротких острот и взглядов украдкой, но когда они в последний раз были вместе, здесь, в этой самой комнате, Рай стоял спиной к зеркалу, а Алукард склонился к нему и целовал в шею… А до этого… до этого…

– Рай…

– Уезжаешь? – перебил он, стараясь говорить беззаботно. – На этот раз хоть попрощаться зашел.

От этой шпильки Алукард вздрогнул, но не отступил. Наоборот, подошел ближе. Его пальцы коснулись Рая, и принц подавил дрожь.

– Там, во тьме, ты был со мной.

– Услуга за услугу. – Рай твердо выдержал его взгляд. – Полагаю, теперь мы квиты.

Глаза Алукарда шарили по его лицу, и Рай почувствовал, что краснеет. Все его естество стремилось навстречу – соприкоснуться с Алукардом губами, и пусть мир катится ко всем чертям.

– Лучше уходи, – еле слышно прошептал он.

Но Алукард не отступил. По его лицу пробежала тень, в глазах мелькнула печаль.

– Ты меня так и не спросил.

Слова обрушились, как камень, и Рай пошатнулся под их грузом. Слишком тяжелым было воспоминание о том, что случилось три лета назад. О том, как он уснул в объятиях Алукарда, а проснулся один.