Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что?!
Около одного дома из красивого белого камня, с огромными окнами и колоннами, было море цветов, таких красивых, душистых… я никогда таких не видела. Я сорвала несколько: одну оранжевую ромашку – большую, как колесо велосипеда, и несколько мелких, вроде колокольчиков – фиолетовые, голубые, желтые.
– Любите цветы? – раздался мужской голос откуда-то сверху.
Я подняла голову: на краю крыши крыльца сидел человек в белом костюме. Через плечо у него была перекинута какая-то странной формы длинная сумка, а в руках он держал – о боже, лук! Не огородное растение! А древнее оружие, из которого Робин Гуд стрелял по тем, кто осмелился зайти в Шервудский лес!
Томас шагнул вперед, загораживая меня:
– Извините, мы не знали, что их нельзя рвать.
– Почему нельзя, – сказал человек и плавно, паря в воздухе, спустился к нам.
Он оказался молодым и удивительно, необычайно красивым. Голубые глаза, темные ресницы, нос с легкой горбинкой… а губы! Какой изгиб! Они выглядели и мужественно, и нежно: потому что были четко очерченными и в то же время слегка пухлыми и какими-то беззащитными.
Волосы, правда, были длинноваты – аж до плеч. Такие золотые, сияющие кудри.
– Кхм, – сказал Томас.
Ой. Я все любуюсь, а парень все улыбается.
Я оглянулась на Вивиан: она тоже не могла оторвать от незнакомца взгляда.
– Привет, Вивиан Олимпус, – сказал ей парень.
Она будто очнулась и сказала резко:
– Я больше не Олимпус, Аполлон.
Аполлон… И имя у него такое красивое…
– За сыном? – спросил он Вивиан.
– Так Петер точно здесь?! – закричала я.
Аполлон, слегка изогнув тонкие брови, посмотрел на меня.
– Спокойно, – Томас положил руку мне на плечо.
– А ты не знала? – спросил Аполлон Вивиан. – Благодаря ему-то и весь сыр-бор, – махнул он белоснежной ладонью в сторону небоскреба.
– Какой сыр-бор? – спросила я.
– Увидите, – ответил красавец. – Твои родственники? – спросил он Вивиан, кивнув на нас.
– Друзья, – сказала она.
– Ему не понравится, – сказал Аполлон.
– А мне на это наплевать, – сказала Вивиан.
Аполлон вдруг рассмеялся – зубы у него были белоснежные и ровные, щеки от смеха чуть порозовели, и он стал еще красивее, хотя казалось, это невозможно… Сказал:
– Я пойду с вами, без меня вам внутрь не попасть…
– Меня-то они пропустят, – сказала Вивиан, но неуверенно.
– Я не об охране, – сказал Аполлон. – Я о бастующих… Пешком пройтись желаете? Это долго.
– Наш транспорт пришлось оставить у выхода, – ответил Томас.
Транспорт. Алан бы обрадовался, что его садовую тележку так гордо именуют.
Аполлон кивнул, а потом тихо свистнул.
Где-то в вышине зашуршало, раздался клекот, потом он стал приближаться – и перед нами причалила, едва касаясь травы, белая с золотом лодка – не лодка, что-то вроде большого ковша, а везли его шесть белых лебедей.
– Прошу, – сказал Аполлон и подал мне руку.
Борта у лодки были высоченные, но с двух сторон – проемы. Я шагнула в этот проем. Лодка слегка покачивалась. Сидений здесь не было.
Следом залезла Вивиан, потом Томас. Последним взошел Аполлон и взял в руки золоченые вожжи.
Памятуя о путешествии в тележке, я крепко ухватилась за высокий борт. Но лодка поднялась так плавно, что можно было и не держаться. Мы скользили по воздуху как по тихой воде.
Летели мы низко, едва не задевая крыши домов.
– Кто бастует? – поинтересовалась Вивиан у Аполлона.
– Все, – сказал он, небрежно пожав широкими плечами.
Лук он теперь поместил в ту сумку, что висела у него за плечом. Я разглядела, что из нее торчат оперенья стрел – мне Кэтрин вместе с арбаме… или как там его, такую одну вручила.
– Лук и стрелы? – спросила я Аполлона.
– Да, – сказал он немного недовольно. – Необходимые атрибуты. Он настаивает.
– Кто – «он»?
– Зевс, – прошипела Вивиан.
– Кстати, он сейчас не на работе, – сказал Аполлон Вивиан. – А дома.
– Тогда зачем мы летим к этому вашему… офису? – сказала я.
– Потому что живет он там же, – указал рукой Аполлон, – на самом верху.
Небоскреб был уже близко, и я посмотрела на его верхний этаж. Такие же окна, как и во всем здании, – во всю стену.
Знаете, я бы на его месте выбрала какой-нибудь уютный домик, вроде вон того, с черепичной крышей и садиком с цветущими белым цветом деревьями. Или такой, как дом Аполлона, например.
– Почему на самом верху? – спросила я.
– Чтобы быть на самом верху, – ответил Аполлон весело.
Мы обогнули небольшой холм, и нам стала видна площадка перед небоскребом – там толпилась куча людей. И не только людей. Там были кентавры – пиджаки и галстуки на их человеческой половине тела смотрелись очень странно. Брюк с четырьмя брючинами – для четырех лошадиных ног – шить, видимо, не научились.
– Что за собрание? – спросила Вивиан.
– Забастовка, я же говорю, – ответил Аполлон. – Не возражаете, если мы причалим у моего отдела? Я не появлялся там с утра… Боюсь, девочки расшалились, надо навести строгости, – он хитро изогнул бровь.
– Против чего они бастуют? – спросила я.
– Против использования детского труда, – сказал Аполлон.
– Так это из-за Эрота? – спросила Вивиан.
Я хихикнула – это имя?
Томас, хмыкнув, наклонился ко мне и прошептал на ухо:
– Он же Купидон, он же Амур. Божок со стрелами. На открытках видела?
Он меня за дурочку принимает?! Объясняет, как шестилетке.
Аполлон в это время говорил:
– Эрот, конечно, порядком всех достал со своими нарочными несовпадениями… Но он не в счет. Для него это игра…
– Так он нарочно эти несовпадения устраивает? – поинтересовалась я.
– А вы думали, он промахивается? – сказал красавец. – Да никогда! Он даже не пьет! Он целится не в тех и не тогда! А ты потом страдай!
– У Эрота стрелы разные, – пояснил шепотом Томас. – Острые и тупые. Острые заставляют влюбляться. Тупые – ненавидеть.
– Да уж, – сказал Аполлон. – Резвится малыш.
– И зачем такое важное дело доверили мальчишке? – проговорила я.
Томас усмехнулся:
– Ага. Ему лет всего-то три тысячи.
– Зевс учудил, – ответил мне Аполлон. – Правда, и сам давно этому не рад.