Чтобы стимулировать продажи, Харрисон пообещал потенциальным иностранным инвесторам кое-что весьма соблазнительное. 20 мая 1981 г. он разослал им письма, в которых лично ручался за успех товарищества Bessemer-Key West L. P. Если же к 1986 г. инвесторы сочтут, что недовольны результатами его деятельности, Харрисон обязался выкупить их доли за 150 % их начальной стоимости. Иными словами, Харрисон повесил на себя обязательство в размере 6,6 млн долл. Инвесторы восприняли это обязательство серьезно, оно было отпечатано на бланке, где сверху красовалось имя Bache-Harrison — так называлась очередная посредническая фирма, созданная для взимания комиссионных за эту сделку. Имея на руках такое обязательство, полностью защищающее от провала инвестиций, за которым к тому же стояла одна из самых крупных американских брокерских компаний, инвесторы оставили сомнения и резво раскупили доли в Bessemer-Key West L. P.

Об этом гарантийном письме Харрисон ни словом не обмолвился ни одному из высших руководителей Pru-Bache в Нью-Йорке, в том числе и Дарру. Еще ужаснее было то, что у него не было даже малой части 6,6 млн долл. На момент рассылки письма его чистые активы выражались суммой в 350 тыс. долл. со знаком «минус». Даже если бы Харрисону вдруг вздумалось честно выполнить взятое на себя обязательство, это обернулось бы для него полным разорением. Более того, федеральное законодательство США о ценных бумагах требует, чтобы о такого рода обязательстве лица, выступающего генеральным партнером, были извещены инвесторы всех последующих сделок с участием данного лица. Но Харрисон намеренно скрыл этот факт от Prudential-Bache, и она в течение следующих лет исправно привлекала миллионы для его новых сделок, а инвесторы так и оставались в неведении, что главное действующее лицо этих сделок отягощено громадными финансовыми обязательствами перед западногерманскими инвесторами.

В том же 1981 г. через Bache прошла первая крупная американская сделка Харрисона с товариществом, называвшимся Barbizon New York Ltd. Его целью был сбор средств на модернизацию 24-этажного отеля Barbizon в самом сердце Манхэттена. Генеральным партнером выступал Харрисон, а объем привлекаемых средств составил 6 млн долл. Инвесторов привлекала не только возможность обеспечить себе солидные налоговые льготы, но и перспектива в будущем получать свою долю от деятельности обновленного отеля.

Bache и Харрисон не упустили случая как следует погреть руки на этой сделке. Например, вознаграждение Харрисону составило 100 тыс. долл. в первый год и по 150 тыс. — за каждый последующий (по документам оно проходило как «комиссия за услуги»). Кроме того, специально для этой сделки Харрисон основал филиал Metro-Housing, который должен был получать «поощрительное вознаграждение за управленческие услуги» в размере как минимум 4 % от всех денег, поступающих в рамках сделки с отелем.

По отношению к Bache Харрисон проявил похвальную щедрость, естественно, за счет инвесторских денег. Он уплатил фирме в виде комиссионных и на покрытие расходов 540 тыс. долл. Иными словами, 9 % вложенных инвесторами средств были немедленно выведены из сделки и осели в фирме. Потом в дело включилась дочерняя компания Bache-Harrison, которая «оттяпала» еще 78 тыс. долл., как числилось по документам, «за нахождение заимодателя». Еще один филиал того же «разлива», Bache International, получил 25 тыс. долл. «за организацию указанного займа». Кроме того, хотя инвесторов об этом не известили, но та самая Metro-Housing, призванная управлять проектом реконструкции отеля, обязалась отдавать Bache 20 % того, что ей будет причитаться по этому проекту. Выходило, что в карманы брокерской фирмы, лично ее руководителей и Харрисона отправилось не менее 17 % всех средств, привлеченных в рамках сделки.

Придерживаясь однажды принятого решения, Bache не поставила инвесторов в известность, что Харрисон в прошлом был осужден за финансовое преступление. Однако вскоре после закрытия сделки по Barbizon New York Ltd. этот факт неожиданно приобрел огромную важность. Как известно, любой отель высшей категории должен обладать правом на продажу спиртного через свои рестораны и бары, а также в рамках обслуживания в номерах. Для этого требуется официальное разрешение на торговлю алкогольными напитками. В 1982 г. Харрисон как управляющий реконструкцией отеля вознамерился получить такое разрешение на свое имя. Он получил все формы в Алкогольном управлении штата Нью-Йорк и принялся их заполнять. Он проставлял слово «нет» в графах, где спрашивалось, не менял ли заявитель имя и не объявляли ли его банкротом.

Заполнив первую страницу формы заявления, Харрисон придвинул к себе вторую и в середине страницы обнаружил сакраментальный вопрос: «Не были ли вы осуждены за какие-нибудь иные преступления?» Вздохнув, Харрисон вывел в соответствующей графе: «Да, за незаконное присвоение банковских средств». Он принялся дальше изучать требования и выяснил, что от него потребуется дать отпечатки пальцев, а заполненная им форма со всеми сведениями о нем является документом публичного характера. Но тогда ни для кого не будет секретом его прошлая судимость, в том числе и для инвесторов. Этого допускать было никак нельзя, и Харрисон решительно отложил наполовину заполненную форму. В последующем он так и не согласится заполнить ее, даже когда об этом его будут умолять банкиры, предоставляющие заем на эту сделку. Никогда больше Харрисон не согласится заполнять подобного рода документы, которые могли бы известить общественность о его судимости.

Что же получалось? Клифтону Харрисону, криминальное прошло которого Дарр не считал поводом не доверять ему привлечение миллионов долларов частных инвесторов, закон не доверял даже такой малости, как право продать этим самым инвесторам бокал вина!

Питер Арчбольд, менеджер далласского отделения Pru-Bache, развалившись в кресле, внимательно слушал, о чем ему толковал по телефону коллега из другого регионального отделения. А тот интересовался, почему же это филиал в Далласе продал так мало долей в сделке Клифтона Харрисона с техасской недвижимостью.

Арчбольд понимал, что подобный вопрос неизбежно когда-нибудь возникнет и на него придется ответить. Отделение в Далласе по праву считалось «жемчужиной» в короне Bache и неизменно демонстрировало высокие показатели продаж. Филиал был доверен Арчбольду, который умел работать в команде, а еще десять лет назад начинал помощником менеджера в Бингхэмтоне, штат Нью-Йорк. А теперь, в 1982 г., далласское отделение могло похвастаться едва ли не самой лучшей в фирме клиентурой для налоговых схем — нефтяной бум в Хьюстоне и рост цен на недвижимость в Далласе породили избыток состоятельных инвесторов, не представлявших, во что бы вложить свои капиталы. А между тем Харрисон — сам техасец, и логично ожидать, что здесь его сделки пойдут на ура, без всяких усилий со стороны филиала. Но далласские брокеры знали кое-что, о чем не ведали их коллеги из других отделений фирмы.

«Ну, здесь хорошо знают, что за птица этот Харрисон, — ответил в трубку Арчбольд. — Его судили за банковские махинации».

«Ты что, шутишь?!»

«Да нет, и не думаю»

Поговорив еще немного, они разъединились. Не прошло и десяти минут, как телефон у Арчбольда снова зазвонил. Это оказались руководитель направления розничных продаж Боб Шерман и на параллельной линии — Джим Дарр. Оба были в ярости. Тот менеджер, который только что разговаривал с Арчбольдом, позвонил в нью-йоркский офис фирмы и устроил скандал, почему ему не сообщили, что фирма имеет дело с человеком, осужденным за тяжкое преступление.