Если Д’Элиса и рассчитывал, что его протесты несколько умерят пыл Дарра по поводу инициируемых Харрисоном сделок, то его ждало разочарование. Прошло совсем немного времени, и с подачи Харрисона началась подготовка к продаже сделки по недвижимости — одной из самых крупных за всю историю существования подразделения. В интересах сделки было учреждено товарищество Archives New York Limited. Генеральным партнером выступал, конечно, Харрисон, а общая сумма предложения по привлечению инвестиций достигла 16,5 млн долл. — величины по тем временам почти астрономической.

Маркетинговыми мероприятиями по этой сделке руководил из Нью-Йорка Проскиа. Посоветовавшись с Дарром и Харрисоном, он разработал агрессивную стратегию: офисам отделений Bache предписывалось отобрать брокеров, готовых продавать сделку; затем был совершен обзвон региональных специалистов по продажам, работавших на отдел налоговой защиты. Им настоятельно рекомендовали включить в повестку всех совещаний обсуждение новой сделки Харрисона. Также были составлены планы обучения брокеров продажам сделок с налоговыми схемами. Чуть позже в Нью-Йорк пригласили десять лучших брокеров Bache на торжественный обед по случаю начала работы над проектом. Обед давали Дарр и Харрисон на деньги последнего в элегантном и очень дорогом ресторане 21 Club.

На фоне всеобщего возбуждения никто не обратил внимания на несообразности сделки. Так, объем необходимого финансирования оценивался в 40 млн долл., но в любой момент товарищество могло привлечь кредитов всего на 30 млн. Иными словами, с первых шагов, еще на стадии формирования товарищества, в сделку Archives был заложен дефицит в 10 млн долл. Да и остальные заемные средства, можно сказать, находились в «подвешенном» состоянии — условием их предоставления было наличие бюджета строительства. Из официального предложения о продаже можно было заключить, что бюджетная смета уже сформирована, хотя на деле это было не так.

Итак, самая крупная, самая многочисленная по количеству инвесторов сделка за всю историю подразделения с самого начала была с червоточиной.

Из обеденного зала на втором этаже ресторана Smith & Wollensky доносились звуки буйного веселья. Это отдел Prudential-Bache по работе с товариществами в полном составе праздновал в лучшем стейкхаусе Манхэттена завершение сделки Archives. Присутствовали все, кто имел к ней отношение, — от Дарра и Харрисона до региональных специалистов по продажам и даже секретарш. Повод для всеобщего веселья был законный — сделка была так масштабна, что ожидались небывало высокие премии. И потому в тот осенний день 1982 г. Харрисон закатил шикарный обед в любимом ресторане Дарра. Такие обеды в Smith & Wollensky за счет генерального партнера уже становились в отделе традицией, по крайней мере они проводились каждые три месяца.

Эти обеды были поставлены на широкую ногу и по изыскам не уступали римским оргиям. Они не имели ничего общего со степенными и цивилизованными корпоративными торжествами по случаю закрытия сделок, какие практиковались среди профессионалов Уолл-стрит. Пройдет много лет, и один из присутствовавших на том банкете менеджеров, которому довелось поработать и в других биржевых фирмах, охарактеризует эти «фирменные» обеды такими словами: «Пиры в Smith & Wollensky были поистине эпическими по разгулу и потраченным на них деньгам. До сего дня мне не пришлось встречать ничего подобного. И особенно отталкивающим во всем этом я считаю тот факт, что мы без зазрения совести позволяли платить за нас постороннему для фирмы человеку».

В канун события Дарр осаждал сотрудниц своего отдела вопросами о нарядах, в которых они будут блистать в Smith & Wollensky: «А что вы решили надеть на банкет, который дает Харрисон? Не правда ли, на вас будет какое-нибудь прелестное вечернее платье?»

К началу торжества всеобщее возбуждение уже переливалось через край. Кое-кто из сотрудников специально для такого случая действительно потратился на новый наряд. В назначенный час приглашенные торжественно вступили в банкетный зал и расселись за длинными столами, поставленными в форме полумесяца.

И началась безудержная попойка. Главный специалист по таким увеселениям Дарр расхаживал по залу с ножиком в руке и пытался срезать галстук у зазевавшегося гостя, не успевшего вовремя увернуться. Потом он объявил, что желает сказать речь и принялся осыпать оскорбительными насмешками хозяина обеда Харрисона; досталось, впрочем, и присутствовавшим сотрудникам его отдела.

Угощение и выпивка на этом званом обеде были оплачены, и потому менеджеры, секретари и прочие заказывали себе блюда в таких количествах, что хватило бы на пятерых. Официанты подносили к столам огромных лобстеров, причем каждый предназначался для одного гостя. Были там и гигантских размеров стейки, и горы гарниров всех возможных видов. Под конец трапезы гости велели собрать недоеденные лакомства в пластиковые контейнеры, чтобы забрать домой.

Даже сотрудники группы комплексной экспертизы сделок, имевшие зуб на Харрисона, поддались общему настроению и не отказывали себе ни в чем. Правда, делали они это не из желания дармовщины, а чтобы хоть чем-нибудь насолить проклятому техасцу. Уж если они не могут остановить этот поток недобросовестных сделок, так хоть растрясут его мошну. В какой-то момент к Левайну наклонилась сидящая рядом секретарша и спросила, можно ли ей заказать какое-то слишком уж дорогое вино. Левайн скосил глаза на карту вин, которую она держала в руке, и увидел, что прельстившая ее марка стоит 150 долл. бутылка.

«О да, — расплылся в улыбке Левайн, — вино за полтораста баксов бутылка? Валяй, никаких проблем!»

Среди сотрудников отдела продаж завязалось соревнование, кто кого перепьет, причем пить следовало лишь самые дорогие вина. Дарр, который при каждом удобном случае гордо объявлял себя знатоком и ценителем коллекционных вин, всегда требовал вино своей любимой марки, причем за определенный год, даже если оно не значилось в винной карте. И тогда вино специально доставляли в ресторан и выставляли на стол перед Дарром в тяжелом хрустальном графине. Когда же Питтман, тоже любитель вин, молил дать ему попробовать хоть глоток этого чудесного вина, Дарр всегда жадничал.

Во время пирушки двое в стельку пьяных менеджеров залезли под стол и принялись ползать на четвереньках, задирая подолы платьев сидящих дам. А какой-то маркетолог, тоже как следует поддавший, схватил со стола бутылку безумно дорогого шампанского и начал лить его на пол. Когда бутылка опустела, он с силой зашвырнул ее через зал. Прежде чем врезаться в стену, этот «снаряд» просвистел в миллиметре от Фредди Котека из отдела комплексной экспертизы сделок, едва не попав ему в голову.

После обильной трапезы пришел черед послеобеденных возлияний, а следом пьяные и объевшиеся гости принялись наперебой заказывать дорогие сигары. Когда они, шатаясь, с сигарами в руках покидали зал, официант вручил Харрисону как хозяину вечеринки счет в папке из дорогой кожи.

Котек и несколько его коллег по отделу, следовавших за Харрисоном, через его плечо сумели разглядеть итоговую сумму счета. Сам Харрисон, взглянув на счет, оторопел.

«Вот дела, — пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Шесть тысяч баксов за обед…»