— Вы звали меня, мэлл Имма? — невинно хлопая глазами, спросила она.

— Да, идемте, а то опоздаем.

— Куда?

— Увидите.

Я специально прошлась с ними по центральным улицам города, вызывая удивленные взгляды, притворно-сочувственные вопросы и ехидные замечания. Вот только некоторые из них:

— Добрый день, Имма. Однако граф, оказывается, жуткий скряга, экономит на гувернантке. Этот наряд вы нашли в сарае? Зайдите вечером ко мне, там осталось кое-то от дочки, вполне приличное. Во всяком случае, более приличное.

— Имма? Что с вашим платьем? Выглядите не слишком хорошо.

— Душечка, вас собаки подрали?

— Ой, мама, посмотри на эту смешную тетю!

— Тихо, не кричи. Будешь плохо себя вести, я тебе тоже рукава отрежу.

— Боюсь, милочка, вам лучше купить новое платье. Кстати, при храме есть магазин для бедных, за символическую цену.

— Что нынешняя молодежь себе думает? Скоро подол отрежут и будут так расхаживать!

Я невозмутимо отвечала, что юные графини вводят новую моду и вскоре все будут ходить так, вот увидите.

— Надеюсь, вы получаете удовольствие от прогулки, — сказала я себе за спину.

Девочки плелись за мной, опустив головы и сгорая от стыда. Что ж, хотя бы они не лишены его полностью.

— Мэлл Имма, давайте пойдем домой, — тихо попросила Памела.

— Нет. Я хочу, чтобы вы насладились сполна.

— Простите нас, мэлл Имма, — сказала Элли. — Пойдемте домой.

— За что простить? — остановилась и обернулась я к ним.

— За платья. Это было слишком, — сказала Пэм, потупившись.

— Слишком что? Жестоко? Глупо? Смешно? Невоспитанно? Необдуманно? Бесчеловечно? Что именно?

— Жестоко.

— Нет, жестоки будут последствия этого. Идемте. Мы не просто так прогуливаемся, у нас есть цель.

Мы вышли за город и еще какое-то время плутали по закоулкам рабочих окраин, пока не пришли к большому ангару.

— Скажи Робертино, что пришла Имма Лимманн, — сказала я кукушке над входом.

Она вспорхнула, улетела.

Вскоре дверь открылась, и к нам вышел долговязый длинноносый кудрявый Робертино Вертино — лучший ветеринар из всех мною виденных.

— Добрый день, мэлл Имма, — расплылся он в широкой улыбке при виде меня. — Какой приятный сюрприз! Я вас ждал послезавтра.

— Да, но я здесь именно по этому поводу. Мне надо кое-что вам сказать. К сожалению, неприятное.

— Что ж, проходите… — растерялся Робертино.

— Это дочери графа Мармелайда: Камилла, Памела, Эллионария, — представила я девочек, которые, раскрыв рот от удивления, озирались вокруг.

— Очень приятно, — склонил голову Робертино.

— А это мэллорд Робертино — ветеринар и заведующий приютом для пострадавших от магических экспериментов животных, — представила я Робертино.

Девочки сделали книксен, и Памела переспросила:

— Пострадавших от магических экспериментов?

— Да. Некоторые магические зелья и лекарства сначала испытывают на животных — не на людях же. И ставят магические эксперименты. Без этого невозможно двигать науку. Но животные при этом могут пострадать. Расскажите, пожалуйста, о своих подопечных юным графиням, — попросила я Роберто.

— Этого кролика зовут Мышь. Юные маги пытались превратить его в мышь, но не получилось, кролик потерял зубы и на память получил мышиный хвост и лапки. Эту сову зовут Дева, на ней испытывали зелье остроты зрения, в результате она ослепла…

Пока Робертино водил девочек мимо клеток с животными и рассказывал им про их жителей, я наблюдала за их реакцией. Когда я предупредила Робертино о цели своего визита, мы договорились не показывать им самые тяжелые случаи. Если только, конечно, увиденное их не впечатлит и не вызовет сострадания. Но как я и подозревала, девочки все-таки были не злыми, а только невоспитанными. Истории животных их очень тронули. На глазах младших блестели готовые пролиться слезы.

— А почему здесь таблички с именами? — спросила хмурая Камилла, старавшаяся не подать виду, что она растрогана (она же уже взрослая и циничная!).

— На них указаны попечители бедных животных. Наш приют официально содержит академия магии, но этих средств хватает только на самое необходимое — как если бы эти животные были здоровыми. Но большая часть их больны, а лечение стоит дорого. Многим нужны операции, кому-то постоянная дорогая терапия. Нам очень помогают жители Магисгратума. Только на их пожертвования мы можем облегчить жизнь этим пострадавшим бедняжкам. Вот видите, этого кота, которому требуются ежедневные переливания крови, содержит тетушка Кристинитта. Этого бедного воробушка — тетушка Алевтиния. Больную курочку Ватрушку — тетушка Амарэтта…

Да, жители Магистратума могли устроить скандал и бой за морковку на рынке или, начав спорить по поводу вида забора для старого каштана в парке, дойти до оскорбления всех предков оппонента до седьмого колена. Но если кто-то попал в беду или кому-то требовалась помощь, все тут же забывали о распрях и вставали единым фронтом на защиту слабых и угнетенных.

Так, например, все гоняли рыночного наглого кота, который только и смотрел, как бы спереть что-нибудь вкусное у зазевавшегося хозяина. Худой, грязный, все время орущий, этот кот получал постоянный нагоняй от торговцев, ненавидящих его, казалось, всем сердцем. Но стоило тому как-то не появиться, его стали искать и нашли вяло лежащим у фонтана на площади. Тут все дружно стали ахать и охать, не заболел ли бедный котик и стоит ли вызвать ему скорую ветеринарную помощь. Каждый притащил ему вкусняшку со своего прилавка, и под вечер перед обалдевшим от такого внимания котом высилась гора подношений от жалостливых горожан. Которым не помешало через несколько дней после этого также хлестать полотенцем выздоровевшего кота за то, что стянул мясной окорок с прилавка.

Или до сих пор все со смехом вспоминают историю погорельца дядюшки Леонсио. На старом спившемся забулдыге давно поставили крест. Но когда он спалил свою ветхую лачугу на рабочей окраине, весь город пожалел бедолагу, и каждый открыл ему двери своего дома — не оставлять же несчастного на улице без крыши над головой, тем более уже на дворе стояла осень. Таким макаром дядюшка Леонсио путешествовал из дома в дом в течение двух лет. Плохо ли, когда тебе предоставляют еду и кров, и еще и ухаживают, не требуя ничего взамен. Неизвестно, сколько бы еще продлилась счастливая полоса везения Леонсио, если бы однажды первый заместитель мэра города не застал его в собственном доме в собственной спальне с собственной женой. Тогда-то он и вспомнил, что безработному погорельцу за счет средств города должны выделить новое жилье, ключи от которого вскоре и были вручены Леонсио.