Ответ на этот вопрос я получила довольно-таки быстро. Живка подошла к стене и толкнула. Я сначала удивилась— зачем она толкает в стену, а потом удивилась уже себе самой: и как это я могла не увидеть дверь в стене? Она же была явной. Мы с Живкой вошли в дверь и оказались ещё в одной комнате, но на этот раз все было совершенно по-другому. Это был дом. Но на этот раз не безликий, а живой. Он будто был наполнен силой. Комфортный, уютный, все вещи, которые я в нем видела, несли в себе отпечаток заботливой руки, казалось, что я знаю хозяина этого дома. Мы с Живкой перешагнули порог и оказались внутри, и я думала, что это мы смотрим на дом. А на самом деле я внутренним чутьём вдруг отчётливо поняла, что это дом смотрит на нас. И в отличие от первой комнаты, в которой мы были, эта комната мне очень понравилась — ее атмосфера, обстановка, даже воздух тут казался совершенно другим. Мне показалось, что такого чудесного дома я в своей жизни никогда ещё не встречала.

— Теперь понимаешь? Живка подмигнула мне, и я знала, о чем именно она говорит. Это был дом Эда, я чётко ощутила это каждой частичкой своей души и успокоилась. Поэтому больше не стала задавать Живке никаких вопросов.

Мы вернулись в дом к Живке, и я пошла спать, а утром мы с Дадо улетели домой.

* * *

Я тряхнула головой, выплывая из дымки сна, увидев улыбающееся лицо бортпроводницы, которая поправила мне плед и, указав на Дадо, сидящего рядом сказала:

— Какой славный у вас малыш и совсем не капризный.

Я вернула девушке улыбку и спросила:

— Скоро мы прилетим?

— Мы уже прилетели, поэтому я и подошла к вам, чтобы разбудить, самолёт как раз идёт на посадку.

— Спасибо.

Мы вышли из самолёта и направились в зал, где проходила выдача багажа. Дадо в своём матросском костюмчике выглядел так умилительно, что пока мы дошли до вертящейся платформы, выплёвывающей вещи пассажиров, он успел собрать кучу умилительных взглядов и улыбок. Но вот чего я действительно не ожидала, так это того, что нас будут встречать, учитывая, что о своём прилёте я никому не сообщала. Перед багажной стойкой стоял Дадо, которого я, конечно же, не звала, и видеть хотела в самую последнюю очередь.

Увидев нас, он отрывисто махнул ладонью в воздухе в приветственном жесте. Я подошла и, делая вид, что его не знаю, стянула с платформы чемодан. Ловко его выхватив и вытянув ручку, Дадо поставил его у своих ног. Потом сунул мне в руки букет.

— Привет, — сказал он.

— Ты что тут делаешь? — стараясь не привлекать внимание окружающих, зашипела на него я.

— Вас встречаю.

— Как ты узнал, что мы прилетаем?

— Ты же знаешь, для меня это не проблема.

— Ну да, конечно, — поджала я губы, вспоминая то, как впервые познакомилась с Дадо, и каким образом он потом раздобыл мой номер телефона.

— Итак, зачем ты здесь?

— Я встречаю любимую женщину и собственного сына, — он подмигнул Дадо-младшему, тот расплылся в ответной улыбке.

— Тебе не надо было этого делать, ты вообще зря пришёл, — я приобняла маленького Дадо за плечо и прижала к своему боку.

— Я не твоя женщина, и это не твой ребёнок. Я отобрала у него чемодан и, гремя колёсиками, направилась к стоянке, чтобы нанять такси. Дадо-старший шёл следом как привязанный, а потом стоял рядом и смотрел на то, как водитель убирает багаж, и мы с ребёнком садимся в машину.

— Зачем ты мне солгала? — спросил он, придерживая дверцу, когда я устраивалась на сидении.

Я на секунду замерла, глядя на него в упор снизу вверх, было не совсем удобно так разговаривать, да и отвечать я, если честно, не горела желанием, поэтому я потянула на себя дверцу со словами:

— Прощай, Дадо.

Такси тронулось, но я так и не смогла отвернуться от заднего окна, сидела и смотрела на то, как удаляется одинокая фигура Дадо, стоящего на парковке.

Ну почему он такой упрямый? Почему возникает в моей жизни в самые неожиданные моменты? И что на этот раз сулит эта встреча, во что выльется?

* * *

И вот снова всплывает это любимое и набившее уже вам оскомину слово «странно».

Странно, но я даже не удивилась тому, что Дадо подал на меня в суд. Отказываться от экспертизы ДНК, назначенной судом, я не стала — процесс это бы все равно не затянуло и не свернуло дело, да и если бы отказалась, все равно решение было бы в пользу Дадо. Смысл городить огород, когда результат будет один и тот же. Так что палки в колеса я не совала, спокойно позволила Дадо доказать его отцовство. Он, конечно же, подал ещё один иск и добился того, чтобы установить график общения с сыном, чему я тоже не препятствовала — закон в этом случае снова на стороне Дадо, так что смысл ерепениться? Единственное, что я на данный момент смогла выторговать, так это то, что встречи отца и сына, пока Дадо ещё очень маленький, будут проходить исключительно на моей территории и в моем присутствии.

Должна сказать, что Дадо-старший поразил меня своим напором и энтузиазмом, с которым он стал исполнять свои отцовские обязанности. И я если честно, стала ловить себя на мысли, что каждый раз, когда мой сын обнимает его за шею и прощается, то у меня сжимается сердце от его слов.

— А ты снова придёшь? Ты меня больше не оставишь? — спрашивал он, заглядывая ему в глаза, а Дадо-старший обнимал его, целовал в макушку и говорил:

— Нет, конечно, теперь мы с тобой будем вместе навсегда.

Мне от этих слов становилось стыдно, я каждый раз мучилась вопросом о том, а правильно ли я поступила? Правильно ли я отняла у собственного сына отца настолько лет? Дадо не видел, как он пошёл, не слышал его первое слово, да и вообще долгое время думал, что это не его ребёнок. Конечно, у меня тогда была причина, и очень веская: если бы Дадо вовремя разобрался с Пилар, то может, ничего бы этого и не было. Так что в этой ситуации и упущенном времени не только моя вина. Если бы Дадо потрудился навести порядок в своей жизни и изначально разобраться с этой девицей, то многих проблем могло бы вовсе и не быть. Теперь мы навёрстываем упущенное время, но чувство тревоги нет-нет, да и накатит на меня, хотя внешне все вроде бы спокойно и не предвещает никакой беды.

* * *

Трель дверного звонка вывела меня из задумчивости, я посмотрела на циферблат часов, висящих на