Сван

Ноябрь подходил к концу – Сван даже не сразу это заметил, поскольку Клара взяла ведение вахтенного журнала на себя. Она купила в городе небольшую тетрадь в кожаном переплете, аккуратно подклеила в начале вырванные из журнала Свана последние страницы с записями о ней самой и о «Сент-Грей» и продолжила вносить туда краткие сводки погоды, сведения о проходящих судах и о работе маяка, перемежая их с собственными размышлениями обо всем, что она видела на скалах и в городе. Неспешно, но неуклонно воздух становился все студенее, ветра – злее, солонее, сильнее. И однажды ранним утром, особенно ветреным, башня издала такой громкий стон, каких Сван еще от нее не слышал.

Дело было вскоре после рассвета, Клара только что погасила огонь в фонарном отсеке, а Сван уже проснулся по старой привычке, но еще не встал с постели. Небо в окне было бледным, как каменная кладка башни, воздух казался густым и колючим от мороза. Сван лежал, рассматривая фонарное увеличительное стекло с парохода «Сент-Грей», которое ему подарила Клара в первое утро, сказав, что оно похоже на те, из которых состоит маячная линза. Стекло было ледяным. Сван хранил его за изголовьем кровати и сейчас задумчиво поглаживал пальцами отшлифованные края. Попутно он вспомнил, что надо бы отнести в фонарный отсек кирку из сарая, потому что скоро придется сбивать лед с галереи и оконных балок.

И тут башня вздрогнула, издав протяжный звук, больше похожий на звериный вой, утробный, мучительный, оборвавшийся хрипом, который заметался эхом на скале. Когда он смолк, казалось, вся скала содрогнулась; чайки, бродившие по примятой ветрами траве, всполошенно разлетелись, быстро превратившись в чернильные, будто вычерченные линейкой «галочки» на небе. Стой залаял. Сван, вскочив с постели, ринулся на кухню, откинув оранжевую занавеску, и замер, увидев там Клару, возившуюся со своим фотографическим аппаратом. По тому, как у нее дрожали руки, Сван догадался, что она тоже слышала стон башни.

– Надо сделать еще фотографии на скале, – торопливо сказала она, не поднимая головы, а потом вдруг вскинула свой черный ящик, и Свана ослепила вспышка.

– Что ты делаешь?! – выпалил он, закрыв рукой лицо.

Из боковой комнаты высунулся растрепанный спросонок Лу.

– Что это было? – растерянно спросил он.

– Она меня ослепила! – прорычал Сван.

– Нет… до этого, – помотал головой Лу. – С маяком все в порядке?

И Свану почудилось, что в доме стало еще холоднее.

За все то время, что молодежь жила на скале, только Клара общалась с маячной башней и понимала, что та говорит. Лу никогда не различал звуков, которые издавали камни, и тот факт, что он услышал башню сейчас, подтверждал, что она в отчаянии и что беда ближе, чем Сван думал.

Лу и Клара вышли из дома фотографировать, а Сван подошел к самому окну, глядя на башню. Она как будто еще больше накренилась; фундамент крошился там, где касался скалы, он словно съеживался, становился меньше, как гниющий овощ. Галерея вокруг фонарного отсека уже не составляла идеальной параллели с линией горизонта. Мемориальная табличка слегка покосилась, словно хотела стряхнуть написанные на ней несколько слов в океан. Охваченный головокружением, Сван оперся ладонями на подоконник. Думать о том, что башня может упасть, – это одно. Наблюдать, как этот миг неотвратимо приближается, – совсем другое. Тем не менее Сван заставил себя выйти из дома и сесть в кресло. Он долго сидел там один, потом Клара, устав скакать по скале с фотоаппаратом, рухнула на соседнее кресло, наклонилась и обняла подбежавшего Стоя.

– Мне опять надо в город, – сказала она. – Вы сможете зажечь маяк?

– Да уж как-нибудь справлюсь, – угрюмо проворчал Сван. – Я еще не рассыпался на куски.

Она засмеялась:

– Хорошо! Вам не помешает хоть разок тут самому поработать.

Сван тоже не смог сдержать смешок. А Клара опять взялась за свой черный ящик и хотела ослепить его вспышкой, но на этот раз Сван вовремя успел закрыть глаза ладонями.

– Прекрати уже это безобразие, – буркнул он. – Надеюсь, ты в город собралась не за второй такой штуковиной?

– Нет. – Клара поднялась на ноги. – Можно я вас сфотографирую нормально? Всего один разок. Ну пожалуйста!

– Ладно, – сказал Сван.

– Лу! – крикнула Клара. – Встань у маяка!

Подошедший к ним Лу нахмурился:

– Нет уж, спасибо.

– Ну пожалуйста! – взмолилась Клара. – Даже мистер Сван пересилил себя и согласился мне позировать, значит, ты тоже можешь себя пересилить и встать поближе к краю скалы.

Лу и Сван застыли у подножия башни, прямо под мемориальной табличкой, и Стой втиснулся между ними. Сделав снимок, Клара на мгновение замерла, а потом вдруг бросилась к Свану и обняла его, прежде чем он успел оказать сопротивление.

– Спасибо вам, – сказала она. И не дав Свану выразить протест, поскакала к дому с таким видом, будто провела на этой скале всю жизнь.

Когда Клара с Лу ушли и над вершинами деревьев стали сгущаться сумерки, Сван поднялся по башенным ступеням впервые за последние дни, смакуя стылый, особенный воздух лестничного колодца, ощущая, как он всей массой устремляется вниз, когда открывается люк в фонарный отсек и создается тяга. На фонаре, подойдя к окну с перекрещенными балками, Сван долго не мог оторвать взгляд от океана. Неужели он стал ближе, чем несколько дней назад? Как башня упадет в воду – целиком или ударится в полете о скалу и разобьется? Не заденет ли она «Сент-Грей», застрявший у подножия? Принесет ли течение обломки маяка в скальную бухту, как оно приносит туда большинство потерянных в океане вещей? Или маяк просто-напросто исчезнет навсегда, как тот оранжевый круглый камешек из его детства?

Это были ужасные мысли, и Сван заставил себя перестать думать об этом, пока башня на него не рассердилась. Но камни молчали, и Сван понял вдруг, что после того страшного стона сегодня утром башня за весь день не издала ни звука. Это его встревожило. Он обеими руками погладил линзу, чувствуя рельеф стекол под ладонями.

– Скоро, дружище? – прошептал Сван.

Тишина. Ни шепота, ни скрипа. И старик все понял – нутром, чутьем.

Башня упадет сегодня ночью.

Мари

– Эванджелина должна была знать, что Луис Роланд плавал на «Калифорнийце»! – в десятый раз повторила Мари. – Не могла не знать! Иначе как объяснить, что человек с Ньюфаундленда оказался на пароходе, который я разыскиваю двадцать лет, а я оказалась на Ньюфаундленде? Это не может быть совпадением!

Джулиан в десятый раз кивнул, не глядя на нее. Мари знала, что он с ней и так согласен, не надо его убеждать, но она продолжала говорить одно и то же для того, чтобы убедить саму себя, потому что за все двенадцать часов, прошедшие после их налета на офис «Тича», никак не могла в это поверить. Всё