Раммаден, который умер три года назад (Риберд, кстати,послал цветы на его похороны-вот где комедия!), рассказал им целую сагу проскидморские замки, про сувальные замки и цилиндровые, про предохранительнуюзащелку, которая намертво заблокирует запирающий механизм, стоит только сбитьцифровой циферблат молотком или зубилом; рассказал им про отмычки и подгонкуключей, про неожиданное применение графита, про то, как можно сделать слепокключа с помощью обмылка, и как делать нитроглицериновую ванну, и как снимать слойза слоем заднюю стенку сейфа.

Рэйнберд внимал Дж. М. Раммадену с холодной и циничнойзаинтересованностью. Однажды Раммаден сказал, что с сейфами, как с женщинами:просто надо иметь время и необходимый инструмент. Бывают, сказал он, крепкиеорешки, бывают хрупкие, но нет таких, которые нельз было бы разгрызть. Девочкаоказалась крепким орешком.

Поначалу им пришлось кормить Чарли внутривенно, иначе онауморила бы себя голодом. Постепенно до нее дошло, что, отказываясь от еды, онане выигрывает ничего, кроме синяков на локтевых сгибах, и тогда она стала есть– без всякого желания, просто Потому, что эта процедура менее болезненная.

Ей приносили книжки, и кое-что она прочитывала –пролистывала, во всяком случае; иногда она включала цветной телевизор – дисплей– и через несколько минут выключала. В июне она просмотрела целый фильм –картину местного производства по мотивам «Черной красавицы» и еще раза двапрокрутила «Удивительный мир Диснея». Больше ничего. В еженедельных докладныхзамелькало выражение «спорадическая афазия».

Рэйнберд заглянул в медицинский справочник и сразу все понял– возможно, даже лучше самих врачей, недаром он воевал. Иногда девочке нехватало слов. Ее это не удручало; она стояла посреди комнаты и беззвучношевелила губами. А иногда у нее вдруг вылетало не то слово. «Что-то мне ненравится это платье. Лучше бы соломенное». Случалось, она себя мимоходомпоправляла – «я имела в виду зеленое», – но чаще всего оговорка оставаласьнезамеченной.

Справочник определял афазию как забывчивость, вызваннуюнарушением мозговой деятельности. Врачи, наблюдавшие Чарли, бросились химичить.Оразин заменили валиумом – никакого улучшения. Соединили валиум с оразином –эффект оказался неожиданным: Чарли начинала плакать, слезы лились и лились,пока не прекращалось действие препарата. Опробовали какое-то новое средство,комбинацию транквилизатора и легкого галлюциногена, и поначалу дело пошло налад. Но неожиданно она покрылась сыпью, стала заикаться. В конце концоввернулись к оразину и усилили наблюдение на тот случай, если афазия будетпрогрессировать.

Горы бумаги были исписаны по поводу ее неустойчивой психики,а также того, что психиатры окрестили «конфликтной установкой на пожар» – прощесказать, противоречие между требованием отца: «Не делай этого!» – инастойчивыми просьбами сотрудников Конторы: «Сделай...» И вдобавок чувство виныв связи с происшествием на ферме Мэндерсов.

Рэйнберд все это отмел с порога. Дело не в наркотиках, и нев том, что ее держат под замком и глаз с нее не спускают, и не в разлуке сотцом. Она крепкий орешек, вот и все объяснение. В какой-то момент она решила,что не будет с ними сотрудничать, ни при каких обстоятельствах. И баста.Инцидент исчерпан. Психиатры будут показывать ей свои картинки до посинения,будут колдовать над лекарствами и прятать в бороды тяжелые вздохи – как,дескать, непросто должным образом накачать восьмилетнюю девочку. Стопка отчетовна столе у Кэпа будет расти, сводя его с ума. А Чарли Макги будет стоять насвоем.

Рэйнберд предвидел это так же ясно, как грозу сегодня утром.И восхищался девочкой. По ее прихоти вся свора крутится волчком, пытаясьпоймать свой хвост, и если ждать у моря погоды, они будут крутиться до днблагодарения, а то и до рождества. Но бесконечно так продолжаться не может,это-то и тревожило Джона Рэйнберда.

Раммаден, ас-взломщик, рассказал им как-то занятную историюпро двух воров: пронюхав, что из-за снежных заносов инкассаторская машина несмогла забрать недельную выручку, они проникли в супермаркет в пятницу вечером.Замок у сейфа оказался цилиндровым. Они попытались рассверлить цифровойциферблат – не удалось. Попытались снять слой за слоем заднюю стенку, но иуголка не сумели отогнуть. Кончилось тем, что они взорвали сейф. Результатпревзошел все ожидания. Сейф открылся... даже больше, чем нужно, если судить поего содержимому. От денег остались только обгорелые клочки, какие можно увидетьна прилавке среди нумизматических раритетов.

– Все дело в том, – закончил Раммаден своим сухим свистящимголосом, – что эти двое не победили сейф. Вся штука в том, чтобы победить сейф.А победить его – значит унести его содержимое в целости и сохранности, уловилисуть? Они переложили начинки, и плакали денежки. Они сваляли дурака, и сейфпобедил их.

Рэйнберд уловил суть.

Шестьдесят с лишним выпускников колледжей занималисьдевочкой, а в конечном счете все сводилось к одному – вскрыть сейф. Пытаясьрассверлить шифр Чарли, они прибегли к наркотикам, целая футбольная командапсихиатров потела над «конфликтной установкой на пожар», и все это не стоилоломаного гроша, потому что они упорно тщились снять заднюю стенку сейфа.

Рэйнберд вошел в сборный домик, вытащил из ящика своюрегистрационную карточку и отметил время прихода. Т. В. Нортон, начальниксмены, оторвалс от книги в бумажной обложке.

– Зря ты так рано, парень. Сверхурочных не получишь.

– А вдруг? – сказал Рэйнберд.

– Никаких вдруг. – Нортон смотрел на него с вызовом,преисполненный мрачной уверенности в своей почти божественной непогрешимости,что так часто отличает мелкого чиновника.

Рэйнберд потупился и подошел к доске объявлений. Вчеракоманда уборщиков выиграла в кегельбане. Кто-то продавал «2 хорошие б/устиральные машины». Официальное предписание гласило, что «все рабочие, преждечем выйти отсюда, должны вымыть руки».

– Похоже, будет дождь, – сказал Рэйнберд, стоя спиной кНортону.

– Не болтай ерунду, индеец, – отозвался тот. – И вообщедвигай отсюда. Меньше народу, больше кислороду.

– Да, босс, – согласился Рэйнберд. – Я только отметиться.

– В следующий раз отмечайся, когда положено.

– Да, босс, – снова согласился Рэйнберд, уже идя к выходу имельком бросив взгляд на розоватую шею Нортона, на мягкую складочку под самойскулой. Интересно, успеешь ли ты крикнуть, босс? Успеешь ли ты крикнуть, если явоткну указательный палец в это место? Как вертел в кусок мяса. Что скажешь...босс?

Он вышел в волглый зной. Тучи, провисшие под тяжестью влаги,успели подползти ближе. Гроза намечалась нешуточная. Проворчал гром, пока вотдалении.

Вот и особняк. Сейчас Рэйнберд зайдет с бокового входа, минуетпомещение бывшей кладовки и спустится лифтом на четыре этажа. Сегодня емупредстоит вымыть и натереть полы в квартирке Чарли: хорошая возможностьпонаблюдать за девочкой. Нельзя сказать, чтобы она наотрез отказывалась с нимразговаривать, нет. Просто она, черт возьми, держала его на расстоянии. А онпытался снять заднюю стенку сейфа на свой манер: если только она посмеется,разок посмеется с ним вместе над шуточкой в адрес Конторы, – это все равно чтоотогнуть уголок сейфа. И тогда он подденет его зубилом. Одна улыбка. И тогдаони сроднятся, образуют партию, что собралась на свой тайный съезд. Двое противвсех.