– Похоже, вы своего добились, – сказал он.

– Отлично, – мгновенно отреагировал Рэйнберд. – Что если ябуду приходить к ней как уборщик? Человек, далекий от вашей братии. Это для нееважно. И, конечно же, она никогда не узнает, что стрелял я. Стоит ли рисковать?Так рисковать?

– К чему все это? – спросил Кэп после долгой паузы. – К чемуэти безумные ходы?

– Безумные? – невозмутимо переспросил Рэйнберд. Он встал,чтобы взять одну из фотографий со стола у Кэпа. Это была та фотография, гдесмеющаяс Чарли съезжала на картонке с ледяной горы. – Все мы, Кэп, запасаем назиму орехи и всякую, всячину, работа такая. Гувер это делал. И все шефы ЦРУ. Даи вы тоже, не то сидели бы уже на пенсии. Я начал обеспечивать прикрытие своимтылам задолго до рождения Чарлин Макги.

– Но зачем вам девчонка?

Рэйнберд долго не отвечал. Он смотрел на фотографиювнимательно, почти любовно. Он погладил ее.

– Она очень красивая, – сказал он. – И совсем юная. Но в нейзаложен этот ваш фактор-зет. Дар богов. Мы с ней сойдемся. – Взгляд егозатуманился. – Сойдемся, и очень коротко.

Двадцать седьмого марта Энди Макги внезапно решил, чтодальше, оставаться в Ташморе им нельзя. Пошла третья неделя с тех пор, как онотправил письма, – и ни ответа, ни привета. Это безмолвие, окружавшее владенияГрэнтера, действовало ему на нервы. Да, конечно, во всех шести случаях егомогли принять за чокнутого... но что-то он в это не верил.

Верил он в другое, в то, что подсказывало ему шестоечувство: его письма каким-то образом попали не по адресу. А это значило, что имизвестно, где скрываются он и Чарли. – Мы уходим, – сказал он дочери. – Давайсобираться. Она посмотрела на него – этот ее пристальный, немного испуганныйвзгляд – и ничего не сказала. Не спросила, куда они теперь и что будут делать,и от этого ему еще больше стало не по себе. В одном из стенных шкафов нашлисьдва стареньких чемодана в наклейках от былых путешествий – Гранд-Рапидс,Ниагарский водопад, Майами Бич, и они сложили в них самое необходимое.

В окна било ослепительно яркое утреннее солнце. Водостокизахлебывались талой водой. Прошлой ночью он почти не спал, слушал, каквскрывается лед с запредельно-высоким загадочным звуком, побуревший,раскалывается и медленно движется к горловине озера, откуда течет на востокчерез Нью-Гэмпшир и весь Мэн славная Хэнкокривер, делаясь чем дальше, темгрязнее и зловоннее, пока ее, на глазах разлагающуюся, с шумом не вырвет вАтлантику. Звук был такой, словно долго звенел хрусталь или вели и велискрипичным смычком на самой высокой ноте – бесконечно протяжное ззи-и-и-и-инн,задевавшее нервные окончания и заставлявшее их согласно вибрировать. Он никогдараньше не бывал в здешних местах во врем ледохода и сомневался, чтокогда-нибудь вновь захочет побывать. Слышалось нечто потустороннее в этомзвуке, отражавшемся от вечнозеленых окрестных холмов – приземистой выщербленнойчащи.

Он почувствовал – опять они подкрадываются, точно силуэтмонстра из повторяющегося ночного кошмара. На следующий день после дня рождениЧарли, телепаясь в очередной раз на неудобных дедовых лыжах, он наткнулс наследы сапог, что вели к высокой сосне. Возле сосны человек снял их и воткнулзадниками в снег, оставив две вмятины. Особенно натоптано было в месте, где онснова надел свои сапоги (или «мокроступы», по терминологии Грэнтера, почему-топитавшего к ним странную неприязнь). Под деревом Энди нашел шесть окурков снадписью «Вэнтедж» и смятый желтый коробок из-под кодаковской цветной пленки.Встревоженный не на шутку, он сбросил лыжи и полез на дерево. Где-то насередине он вдруг замер: прямо перед ним, на расстоянии мили, виднелся домикГрэнтера. Отсюда он казался маленьким и необитаемым. Но если телеобъективом...Он ни слова не сказал дочери о своей находке. Вот и упакованы чемоданы. А Чарливсе молчит, словно обвиняет его. Наконец он не выдержал:

– Доедем на попутке до Берлина, а там сядем на автобус – и вНью-Йорк. И сразу в редакцию «Таймс»...

– Но ведь ты написал им, папа.

– Они могли не получить мое письмо, малыш. Секунду-другуюона молча смотрела на него.

– Ты думаешь, они его перехватили?

– Ну что ты, я... – Он не нашелся, что ответить, и сказалпросто: – Не знаю.

Чарли молча опустилась на корточки, закрыла чемодан ипринялась воевать с защелками, которые никак не желали подчиняться.

– Я тебе помогу, малыш.

– Я сама! – закричала она и расплакалась.

– Ну что ты, Чарленок, – начал он ее успокаивать. – Не надо,малышка. Скоро все это кончится.

– Неправда. – Слезы пуще прежнего хлынули из глаз. –Никогда... никогда это не кончится!

Их было двенадцать человек. Они окружили дом Грэнтера Мактиеще прошлой ночью. Каждый занял свою позицию. На них были маскхалаты вбело-зеленых разводах. Ни одному из них не довелось пережить потрясение наферме Мэндерсов, и ни один не имел при себе оружия, за исключением ДжонаРэйнберда, у которого была винтовка, и Дона Джулза, прихватившего пистолет22-го калибра.

– Мне не нужны паникеры, – сказал Рэйнберд Кэпу. – Послепредыдущей операции Джеймисон до сих пор ходит так, будто у него полные штаны.

И никакого оружия, заявил он. Не хватает только, чтобы всекончилось двумя трупами. Он сам отобрал агентов и поручил Дону Джулзу взять насеб Энди. Джулзу было за тридцать; это был коренастый и молчаливый тугодум.Свое дело он знал. Рэйнберд не раз брал его с собой и имел возможность в этомубедиться. Молчальник действовал быстро и четко. В критические моменты он непутался под ногами.

– В течение дня Макги обязательно выйдет проветриться, –сказал Рэйнберд на коротком инструктаже. – Скорее всего, девочка тоже, но Макгиобязательно. Если он выходит один, я его снимаю одним выстрелом, а Джулз быстрои без шума оттаскивает в сторону. То же самое, если девочка выходит одна. Еслиони выходят вдвоем, я беру девочку, Джулз берет Макги. Вы все только наподхвате, ясно? – Здоровый глаз Рэйнберда слепил их, как фара. – На всякийпожарный. Конечно, если дойдет до пожара, вы все рванете к озеру тушить самихсебя. Вас берут на тот случай, один из ста, когда вы сможете пригодиться. И,конечно, чтобы засвидетельствовать, как я сел в калошу... если я сяду. Шуткувстретили жиденькими смешками. Рэйнберд предостерегающе поднял палец.

– Но если один из вас чихнет не вовремя и спугнет их, ялично позабочусь, чтобы он сдох на дне ямы в самых диких джунглях ЮжнойАмерики. Вы знаете, я слов на ветер не бросаю. Итак, в этом спектакле вы наподхвате. Запомните.

Позднее, когда все собрались прорепетировать «в декорациях»– таковыми послужил богом забытый мотель в Сент-Джонсбери, Рэйнберд отвел всторону Дона Джулза.