Кэп задумывался, хотя и не сказал об этом Хокстеттеру. Тутвозникал интересный, чреватый любыми неожиданностями вопрос, связанный севгеникой... с евгеникой, а попутно с нацизмом и теорией высших рас – короче, стем, против чего американцы воевали во вторую мировую войну. Но одно делопробурить философскую скважину, из которой фонтанирует всяка муть («вы хотитеузурпировать божественную власть!»), и другое – представить лабораторныедоказательства, что потомство участников эксперимента «лот шесть» может статьживыми факелами, левитаторами, телепатами и еще бог знает кем. Чего стоятидеалы, когда появляются вполне земные контрдоводы! Допустим, таковые нашлись,что тогда? Фермы по разведению новых видов? На первый взгляд – безумие, но Кэпне считал это столь уж невероятным. Тут ключ ко всему. И к всеобщему миру и кмировому господству – а в чем, собственно, разница, если убрать кривые зеркалариторики и высоких слов?

Тут тебе червей не на одну рыбалку. Перспектива на десяткилет. Кэп понимал – в его распоряжении не более шести месяцев; не так уж мало,чтобы заложить основы: сделать топографическую съемку местности, прежде чем ееизбороздят шоссейные и железные дороги. Это будет его подарок отечеству и всемумиру. В сравнении с этим жизнь какого-то беглого преподавател колледжа и его оборвашкидочери – все равно что пыль на ветру.

Разумеется, нельзя постоянно держать девчонку натранквилизаторах, если они ждут от тестов серьезного результата, – что ж, имеязаложником отца, они смогут оказать на нее давление. Ну а захотят устроитьпроверочку ему, сработает обратный принцип.

Простейшая система рычагов. Как говорил Архимед, дайте мнерычаг, и переверну мир.

Загудел селектор.

– Джон Рэйнберд в приемной, – доложила новая секретарша. Вее обычно бесстрастном казенном голосе мелькнули высокие нотки, выдававшиеиспуг.

Тут я тебя понимаю, малышка, подумал Кэп.

– Пригласите его, пожалуйста.

Рэйнберд не меняется.

Он не спеша вошел. Потертая кожаная куртка, выцветшаяклетчата рубашка. Ободранные рыжие башмаки выглядывают из-под линялых узкихджинсов. Огромная голова подпирает потолок. И эта развороченная пуста глазница,заставившая Кэпа внутренне содрогнуться.

– Кэп, – сказал он, опускаясь на стул, – что-то я засиделсяв пустыне.

– Дом в Флэгстаффе, – сказал Кэп. – Слышал, как же. И овашей коллекции обуви тоже.

Джон Рэйнберд не мигая буравил его здоровым глазом. – А вывсе ходите в своих старых дерьмодавах, – добавил Кэп.

Рэйнберд скривил губы в улыбке, продолжая молчать. Вновьбеспокойство овладело Кэпом, и он еще раз спросил себя, насколько Рэйнбердпосвящен в планы и почему вопрос этот не дает ему покоя.

– У меня есть работа для вас, – сказал он.

– Отлично. Та, что я хочу?

Кэп озадаченно взглянул на него, подумал, затем сказал: –Думаю, да.

– Что от меня потребуется?

Кэп рассказал в общих чертах, каким образом Энди и Чарлипопадут в Лонгмонт. Он был краток.

– Не промахнетесь? – спросил он, закончив.

– Я никогда не промахиваюсь. Да и план хорош. Все будет впорядке.

– Мне очень лестно слышать ваше одобрение, – сказал Кэп.Предполагалась легкая ирония, а на поверку вылезло раздражение. Черт бы егопобрал со всеми потрохами.

– Я спущу курок, – сказал Рэйнберд. – Но при одном условии.

Кэп встал, навалившись на стол, который был завален бумагамииз «дела Макги», и весь подался к Рэйнберду.

– Нет, – сказал он. – Здесь условия ставлю я.

– Один раз сделаете исключение, – возразил Рэйнберд. – Ядумаю, вам это не составит труда.

– Повторяю: нет. – Сердце заколотилось в груди у Кэпа, и онне мог понять, от страха или от бешенства. – Вам объяснить? Во главе агентстваи всех служб стою я. А вы находитесь в моем подчинении. Кажется, арми должнабыла приучить вас к понятию «старший по званию».

– Да, – улыбнулся Рэйнберд. – Я даже кой-кому из них свернулшею. Один раз, кстати, по приказу Конторы. По вашему приказу, Кэп.

– Это что, угроза? – выкрикнул Кэп. Он чувствовал, надовзять себя в руки, но ничего не мог с собой поделать. – Угроза, дьявол васраздери? Я вижу, вы совсем рехнулись! Мне достаточно нажать кнопку, и вы невыйдете из этого здания! А спустить курок охотники найдутся...

– Но чтобы попасть, вам нужен вот этот уродливый циклоп сего метким глазом, – вставил Рэйнберд, не повышая тона. – Вы думаете, Кэп, ониу вас в кулаке, но кулак пустой. Кто-то там наверху не дает вам овладетьдобычей. Не дает посадить их в дьявольскую шкатулку. Вы и раньше думали, чтоони у вас в кулаке. – Он показал на гору материалов, что высилась на тележке, апотом на голубую папку. – Я все это прочел. И доклад Хокстеттера тоже.

– Черта с два! – вырвалось у Кэпа, но он видел по лицуРэйнберда, что тот говорит правду. Прочел. Исхитрился. Но кто дал емуматериалы? Кэп был вне себя. Кто?

– Представьте, – сказал Рэйнберд. – Все само плывет ко мне вруки. Отдают не задумываясь. Лицо у меня, наверно, такое... располагающее. – Онеще больше осклабился, и его улыбка вдруг стала хищной. Здоровый зрачок бегал всвоей орбите.

– К чему вы это? – спросил Кэп. Он был бы не прочь выпитьстакан воды.

– К тому, что я много гулял в Аризоне и принюхивался, что заветер подул в вашу сторону... неприятный ветер, Кэп, – из, солончаков. У менбыло время почитать и поразмыслить. Вот я и мыслю себе, что, кроме меня, большенекому доставить сюда эту парочку. И, кроме меня, некому больше обработатьдевочку, когда она окажется здесь. Тут ни торазин, ни оразин, ни это вашепухлое досье не помогут. Дело тоньше, чем вам представляется.

Кто это говорил – Рэйнберд? Призрак Уэнлесса? Кэпа обуялтакой страх и бешенство, что он лишился дара речи.

– Я все сделаю, – звучал мягкий голос. – Я доставлю их сюда,а вы проведете свои тесты. – Так отец дает разрешение ребенку поиграть с новойигрушкой. – Одно условие: вы отдаете мне девочку после всех экспериментов.

– Вы сумасшедший, – прошептал Кэп.

– Само собой, – улыбнулся Рэйнберд. – Как и вы. Опасныйсумасшедший. Сидите и мечтаете подчинить себе силу, которая выше человеческогоразумения. Силу, которая принадлежит одним богам... да еще этой девочке.

– Я могу стереть вас с лица земли. Прямо сейчас. Думаете,мен что-нибудь остановит?