В условиях нависшей над страной смертельной опасности правительство приняло решение о прекращении исследований по ядерной физике, равно как и ряда других научных направлений, непосредственно не связанных с нуждами фронта. Наука, как и отрасли народного хозяйства, в спешном порядке переводилась на военные рельсы. Не явился исключением и Ленинградский физико-технический институт. Его директор академик А. Ф. Иоффе докладывал руководству, что полная перестройка тематики института, то есть замена всех отвлеченных научных тем актуальными темами, имеющими оборонное или народно-хозяйственное значение, была закончена в сентябре 1941 года[277].

Многие физтеховцы уходили на фронт: через пять дней войны их число составило 30, а спустя месяц возросло до 130 человек[278]. Сотрудники и ученики Курчатова также были мобилизованы, ушли добровольцами на фронт или в ополчение, да и сам он рвался на передовую. О его стремлении встать в строй защитников Отечества красноречиво говорят заключительные строки его служебной характеристики: «И. В. Курчатов подлинный советский патриот, беззаветно преданный нашей Родине. После начала войны с германским фашизмом он категорически отказался дальше работать в области „чистой науки“ и хотел немедленно идти на фронт. Пришлось применить самые резкие меры… чтобы убедить Курчатова остаться в институте; тогда он категорически потребовал… такой работы, которая может принести пользу Красной Армии… он получил и буквально героически ее провел в условиях боевой обстановки. И. В. Курчатов принадлежит к той категории людей, которые готовы отдать свою жизнь за нашу Родину»[279].

Военная подготовка Курчатова на тот период ограничивалась лишь обучением в 1924 году на курсах всевобуча. В его сохранившемся военном билете в графе «военное звание» записано: «рядовой запаса первой очереди электротехнических войск»[280]. По состоянию здоровья (в 1920-е годы у него находили туберкулез, от которого еще оставались следы в легком) Курчатов при желании мог бы получить бронь. Но он — известный ученый, депутат Ленсовета — буквально требовал послать его на фронт. Иоффе предложил ему компромисс — перейти в лабораторию электрических и механических свойств полимеров профессора А. П. Александрова, занимавшуюся еще с 1936 года разработкой методов защиты кораблей от минного оружия[281]. Сказано — сделано. Курчатов перешел на флотские работы вместе с рядом сотрудников своей лаборатории. Их опыт исследовательской и научно-прикладной работы в области физики твердого тела и сегнетоэлектриков оказался сразу же востребован в деле электромагнитной защиты кораблей от минного оружия. Быстро сформировалась программа работ на военное время[282].

В середине июля 1941 года Курчатов с предписанием Иоффе убыл в Кронштадт на Морзавод[283] для ознакомления с ведущимися на Балтийском флоте работами по защите кораблей от магнитных мин противника. На Балтийском и Черноморском флотах уже появились первые серьезные потери от фашистского минного оружия. Особую опасность представляли новые электромагнитные мины, с помощью которых немцы успели с начала Второй мировой войны отправить на дно не один английский корабль. Советские и британские моряки старались раскрыть секрет этого коварного оружия и выработать эффективные формы борьбы с ним.

В СССР работы в данном направлении начались в 1936 году, когда, с началом проектирования новых крупных боевых кораблей, командование ВМФ озадачило наркоматы тяжелой и оборонной промышленности необходимостью обеспечить эти корабли защитой от неконтактного минно-торпедного оружия. КБ завода, входившего в Наркомтяжпром (в системе которого в то время находился и ЛФТИ), заключило договор с лабораторией полимеров ЛФТИ, возглавляемой профессором А. П. Александровым, о разработке принципов защиты кораблей от неконтактных магнитных и индукционных мин и торпед. В письме от 27 сентября 1936 года дирекция завода просила ЛФТИ принять к разработке научную тему по данной проблеме. Этим же письмом Научно-исследовательский минно-торпедный институт (НИМТИ) ВМФ был также озадачен названной темой[284].

Созданный постановлением ЦИК и СНК СССР от 30 декабря 1937 года Наркомат военно-морского флота инициировал форсирование этих работ[285]. В апреле 1940 года совместным приказом НК ВМФ и Наркомата судостроительной промышленности был утвержден план работ по развитию метода размагничивания кораблей на 1940 год[286]. 23 сентября того же года приказом наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова была создана Государственная комиссия для проведения заводских и войсковых испытаний размагничивающего устройства для защиты от магнитных мин[287]. 31 декабря 1940 года Главный военный совет (ГВС) ВМФ во главе с Н. Г. Кузнецовым рассмотрел вопрос о противоминной защите военно-морских кораблей и подводных лодок и организации работ по этой проблеме на всех флотах Советского Союза. Принятое решение ГВС предписывало: в целях установки защитных устройств системы ЛФТИ на кораблях оборудовать на флотах спецполигоны и провести для испытаний и другие необходимые мероприятия; ходатайствовать перед СНК СССР о создании в системе НКСП организации по производству комплексных работ по противоминной защите кораблей и подводных лодок; решить вопрос о защите подводных лодок от неконтактных магнитных мин и провести испытания этой системы на одной из подводных лодок типа «С» до 15 июля 1941 года. В соответствии с этим был заключен договор с ЛФТИ, по которому институт обязывался изготовить шесть комплектов магнитометров, смонтировать их на кораблях и до 1 июля 1941 года закончить все испытания[288]. Работа была начата 15 февраля 1941 года в Севастополе[289]. Координацию деятельности ученых ЛФТИ с флотскими организациями осуществлял офицер Управления кораблестроения ВМФ В. Д. Иванов[290].