Гражданская война в России вытекала из всех проблем многовековой русской истории. Русский бунт бессмысленный, т. к. даже в случае его победы новая власть была более жестокой и беспощадной, чем предыдущая, – новая пугачевщина, но уже в духе XX в., движущей силой которой являлись полуобразованные фанатики. Что бы ни делало правительство Севера для своей армии и населения, массы предпочитали дикую диктатуру, но диктатура эта была своя. Противники большевиков в России, несмотря на всю помощь, которую они получали из-за границы, были обречены.

Помимо вооруженных сил СО против Красной армии на Севере действовали около 50 тыс. британских, американских, французских, итальянских, сербских и польских солдат. Большинство из них составляли солдаты Британской империи (английские, шотландские, австралийские и канадские подразделения). Во время Первой мировой войны союзники могли послать на Север крайне незначительные силы. До конца навигации в Северном море в ноябре 1918 г. в Архангельск и Мурманск прибыли суда с английскими, французскими и итальянскими контингентами. Британские части насчитывали к этому времени около 13 тыс. человек, французские – 2500, итальянские – 1200, сербские – 1200[455]. В начале сентября на Север прибыл американский экспедиционный корпус (см. гл. «Экспедиция Полярных Медведей»). Состав союзных войск на Русском Севере был весьма разнообразен. По совершенно непонятной причине основной французской частью был колониальный батальон. Английский историк Ник Барон характеризовал их как «очень замерзшие и злые африканские части»[456]. Еще более жалкое впечатление производили итальянские солдаты. Самой лучшей воинской частью, по всеобщим отзывам, был Сербский батальон. Английский полковник, наблюдавший сербов в Мурманске, описывал их атаку: «…сербы были отличными, здоровыми парнями, медленными на подъем, но крайне упорными. Сербы были смелыми до безрассудства и атаковали вражеские позиции под винтовочным огнем, пренебрегая какими-либо укрытиями»[457].

С окончанием Первой мировой войны можно было больше не опасаться военных действий Германии на Русском Севере, солдаты стали требовать немедленного возвращения домой. Недовольство зашло так далеко, что в феврале 1919 г. недавно прибывший из Англии батальон Йоркширского полка отказался выступить на фронт. Айронсайд был сильно удивлен этим, т. к. ему недавно сообщили о прекрасном состоянии батальона. После арестов двух сержантов – зачинщиков беспорядков, батальон выступил на фронт. Значительно хуже дело обстояло во французских подразделениях. Французские солдаты не могли привыкнуть к суровой северной погоде. В середине февраля 1919 г. взбунтовался французский батальон, находившийся на отдыхе в Архангельске. Солдаты категорически отказались возвращаться на фронт. Айронсайд писал: «Вместе с атташе (французским. –Л. П.) мы отправились в казармы. Большинство мятежников валялись на кроватях и не встали при нашем появлении. Атташе призывал их подумать о чести родины, которую они позорят, отказываясь повиноваться приказам. Все молчали, пока дородный капрал не заявил лениво со своей кровати: “Наплевать, что о нас подумают! Делайте, что хотите! Довольно этой войны с большевиками”»[458]. Мятежный батальон был вскоре отправлен во Францию. Разложение французских солдат усиливалось, когда их наконец отпустили домой, они превратились в орду кочевников, все сметающую на своем пути. Французский контрразведчик писал в Париж: «Согласно полученным сведениям, демобилизованные французские солдаты, отправленные из Онеги в Сороку, находились в состоянии полного разложения. Они терроризировали возчиков, заставляя их избивать лошадей, чтобы те двигались быстрее. В результате многие лошади пали от усталости. Деревни, через которые они проходили, подвергались полному разгрому. Французские солдаты воровали все, что попадало им под руку. Напуганные жители перед их приходом вместе с лошадьми бежали в леса»[459].

Весной 1919 г. состав союзных войск изменился. Первыми в начале весны были выведены итальянские части, в мае – французские, в июне – американские. К июлю 1919 г. в Северной области оставались только воинские контингенты Британской империи, сербский батальон и вновь прибывшие английские части (см. ниже). Прибытие из Великобритании отборных солдат вместо небоеспособных итальянцев и утративших всякое желание воевать французов усилило союзные войска. К этому времени была создана большая русская армия СО. Летом 1919 г. ухудшилось стратегическое положение Советской Республики. На юге Вооруженные силы Юга России освобождали один район за другим и приближались к Москве. Из Эстонии началось первое наступление на Петроград Северо-Западной армии генерала Н. Н. Юденича. На востоке велись тяжелые бои с армией Колчака. Советской Республике было явно не до заброшенного отдаленного Северного фронта. Что же представлял собой Северный фронт Советской Республики?

На его главном – Архангельском – направлении вела бои 6-я армия под командованием бывшего полковника В. М. Гиттиса (с конца ноября 1918 г. армией командовал бывший генерал-майор А. А. Самойло). Армия входила в состав созданного 15 сентября Северного фронта под командованием генерал-майора Д. П. Парского. С конца ноября 1918 г. ею командовал генерал Д. Н. Надежный. Так как фронт считался второстепенным, то качество войск, вооружение, снабжение были значительно хуже, чем на других красных фронтах. Самойло откровенно писал о положении армии: «Наши молодые отряды, голодные и плохо одетые неделями, стояли бессменно без резервов на позициях, в лесу, в болотах, под дождем»[460]. Голодные – еще мягко сказано. Голодными солдаты были на позициях, где их паек, по крайней мере номинально, состоял из восьмушки хлеба и половины селедки. Солдат, отведенных в резерв, не кормили вообще, предоставляя им питаться за счет местного населения. Проходившие по городу колонны красных военнопленных являлись наглядной агитацией против советской власти: «Военнопленные производили самое тягостное впечатление, едва держась на ногах от голода, истощенные, с желтыми опухшими лицами, полураздетые и оборванные . Не могу забыть такой картины. По Соборной улице проходит, еле волоча ноги, партия в несколько сот человек, выходцев с того света – граждан пролетарской-рабоче-крестьянской республики, а навстречу им возвращается с работы, насвистывая какой-то веселый мотив, рота англичан, цветущий вид которых производит впечатление интеллигентных спортсменов, возвращающихся с очередного футбольного матча – несчастные жертвы империализма и пьющей народную кровь буржуазии»[461]. Видимо, большевики следовали принципу Чингисхана: «Чем меньше собаку кормить, тем она злее будет». Французская контрразведка отмечала: «Большевистские солдаты испытывают желание идти в бой под воздействием двух факторов – голода и хорошо поставленной пропаганды»[462]. Самойло писал, что после того, как 26 января 1919 г. красноармейцы заняли Шенкурск, никакие меры не могли заставить войска продолжить наступление: «Не предусмотрел я только одного – что войска, не исключая и начальствующего состава, и без того плохо питавшиеся, будут после продолжительного движения утомленными, а город в изобилии снабжен всякого рода запасами. Это не могло не создать задержки и, действительно, ее создало»[463]. Красный партизанский отряд Хаджи-Мурат Дзарахохова в течение трех дней отказывался преследовать противника. На приказ выступить командир отвечал, что «лошади не идут», а его отряд остался в Шенкурске, чтобы «пользоваться трофеями»[464].