Как только мы вышли из коттеджа, я прильнула к Подригу и заплакала. Было невыносимо осознавать это, но Колин только что попрощался с тем, что ему дорого. По тому, как Подриг обнимал меня, я поняла, что он тоже очень переживает.

– Наше время заканчивается, – прошептал он, не выпуская меня из объятий. – Я бы все отдал, чтобы замедлить его бег. О том, чтобы повернуть его вспять, я даже не мечтаю. Это было бы слишком нескромное желание. Просто немного замедлить ход.

Он отстранился и пристально посмотрел на меня. Глаза его выражали бурю эмоций.

– Мое время заканчивается слишком быстро, – сказал он. – Как долго я смогу оставаться таким, как сейчас? Сколько еще времени мне отведено на то, чтобы я мог обнимать тебя?

Он говорил сейчас не о своем отце. Время бежит – и его болезнь прогрессирует.

– Что будет, когда я не смогу тебя обнимать?

– Подриг, – сказала я мягко. – Ты же знаешь, что нельзя позволять себе думать так. Никто из нас не знает, сколько времени ему отведено, и для каждого из нас время летит слишком быстро. Ты должен жить настоящим и наслаждаться любовью здесь и сейчас.

– Но мне этого недостаточно, – ответил он. – Я никогда не смогу насытиться тобой.

Хотелось бы мне, чтобы его слова оказались правдой.

* * *

Я не могла заснуть.

Каждый раз, когда я закрывала глаза, мне начинали сниться совы и ястребы, в лунном свете летающие над лесом. Я ощущала прикосновение голых веток и морозный воздух. Я чувствовала себя очень одинокой. Я пыталась найти Подрига, но не могла.

Я даже думать не хотела, что мог означать этот сон.

Перевернувшись на другой бок, я взглянула на телефон. Как обычно, мне успели написать Бриель и Энджи, обе они напрочь забыли о разнице во времени. Энджи спрашивала, как у меня дела, Бриель интересовалась, когда я собираюсь возвращаться, так как появился желающий занять мой диван.

Я написала Бриель, что пока не знаю, когда вернусь, так что она может заселить на мой диван кого посчитает нужным.

Энджи я ответила, что все у меня нормально, хотя по моему ответу она наверняка догадается, что у меня все не нормально. Если я пишу, что у меня все нормально, это значит, что у меня все плохо.

Потому как дела у меня действительно не очень.

С одной стороны, я счастлива от того, что люблю Подрига, а он любит меня. Но с другой стороны, наше будущее очень неопределенное. Я не представляю, как мы разгребем то, что наворотили. Когда Колин умрет, наше шоу закончится. А это огорчит бабушку Подрига. Мы же не собираемся пожениться на самом деле. Я даже парой нас назвать не могу.

Так что же у нас происходит?

Мне нужно поговорить об этом с Подригом.

И мне нужно быть с ним сейчас. Мне так холодно и одиноко в этой комнате, несмотря на то что я слышу, как бабушка храпит через стенку (стены в этом доме отлично пропускают звук).

Я вылезла из кровати, надела тапочки и халат с логотипом гостиницы, осторожно открыла дверь, на цыпочках дошла до лестницы и спустилась вниз.

Я подошла к комнате Подрига и тихонько открыла дверь, так чтобы никого не разбудить.

– Кто здесь? – раздался его сонный голос. В комнату проникал свет от ночника, оставленного включенным в гостиной, и я увидела, что Подриг, полностью обнаженный, попытался закрыться одеялом, лежавшим у его ног.

Вот черт. Я пришла сюда, чтобы поспать, но при виде всего этого мне в голову полезли совершенно другие мысли.

– Прости, – прошептала я, осторожно закрывая дверь и погружая нас в кромешную тьму. – Я не могу заснуть. Можно я посплю с тобой?

– О, дорогуша, конечно. Тебе и спрашивать об этом не нужно, – ответил он. Я услышала, как он подвинулся в кровати. – Иди сюда.

Я осторожно подошла, забралась под одеяло и прижалась к нему.

– Я рад, что ты пришла, – прошептал он, когда я положила голову ему на плечо. – Я хотел бы вот так проводить каждую ночь.

Я улыбнулась, положила руку ему на грудь и почувствовала, как бьется его сердце. Медленно я стала опускать руку вниз, проводя по его груди и животу, пока не добралась до низу.

Он уже был возбужден. Ну ничего себе.

Когда я обхватила ствол члена рукой, ощущая, насколько он горячий, Подриг застонал.

– Я определенно хочу вот так проводить каждую ночь.

Я усмехнулась, прикусила губу и принялась снимать с себя халат и нижнее белье. Нечестно, что только он один голый.

Он лег на меня и прижал свой член к моему бедру. Я раздвинула ноги в предвкушении того, что должно произойти. Его пальцы оказались между моих ног и начали массировать мой клитор, пока язык делал то же самое с моими сосками.

– Да, – прошептала я, ногтями впиваясь в его мощные плечи. Я хотела большего.

Он взял в руку член и начал водить им по моему клитору, вверх и вниз, отчего я мгновенно стала мокрой и до предела раскрылась, чтобы он вошел в меня.

Подриг изнурял меня блаженной пыткой.

– Войди же, – простонала я в тот момент, когда он провел языком по моему соску. Он продолжал лизать и посасывать его, отчего мое тело пронзали электрические разряды, а его член продолжал меня мучить.

– Подриг, – взмолилась я, – войди в меня.

Он не ответил на мою просьбу, а я почувствовала, что давление на мой клитор ослабло и становилось все более слабым.

Подриг издал стон отчаяния. Что-то его обеспокоило, и это удивило меня. Я попробовала взять его член в руку, но он не дал мне этого сделать.

– Что случилось? – спросила я, сожалея, что не вижу сейчас его лица.

– Ничего, ничего, просто… – сказал он срывающимся голосом, – оставь меня в покое.

Оставить в покое?

Я растерянно заморгала.

– Хорошо.

– Просто дай мне минутку.

Ох.

Ох.

Вот оно что.

– Ну конечно, – спокойно ответила я.

Он отвернулся. Я услышала специфический звук и поняла, что он пытается рукой возбудить себя. И снова стон отчаяния.

– Мать твою! – закричал он на всю комнату.

Я похолодела.

– Подриг, – прошептала я, – ты сейчас всех разбудишь.

– Черт. ЧЕРТ! – сказал он, либо не услышав меня, либо не придав моим словам никакого значения. – Пошло все к черту!

Он отодвинулся от меня и сел на краю кровати.

Я понимала, что мне не следует акцентировать внимание на случившемся, чтобы не ранить его эго, но мы не должны делать вид, что ничего не произошло.

Я подвинулась к нему и включила ночник. Подриг сидел с закрытыми глазами, сгорбившись, вцепившись руками в волосы.