Назвав предложенную правительством меру незаконной, Высокий суд выступил с резкой критикой попытки добиться столь «решительного отклонения от былых принципов» путем толком не проработанных подзаконных актов. Коалиционное правительство учло этот урок в 2012 и 2014 годах и, пропихнув «налог на невиновность» в парламентский акт, тем самым гарантировало, что когда подобное нововведение будет неизбежно оспорено, главенствующее положение Парламента попросту не позволит назвать «налог на невиновность» чем-то незаконным (20). Может быть, он и законный. Но это не отменяет его омерзительности. Если вернуться к моей излюбленной аналогии со здравоохранением, то это равносильно тому, чтобы государство намеренно сломало вам ноги, вынудило вас лечиться в частной клинике, а потом сказало, что компенсирует вам лишь сумму, в которую ваше лечение обошлось бы в рамках НСЗ. Ну или же вы можете заняться самолечением. Посмотрим, что у тебя из этого выйдет, приятель.

Для тех, кто может позволить подобный финансовый удар, ситуация уже достаточно пугающая; однако наибольшая опасность ожидает тех, кто себе такого позволить не может. Например, семьи, доход которых, по мнению государства, слишком высокий, чтобы получать юридическую помощь бесплатно, однако у кого нет средств, чтобы оплатить услуги частных солиситоров, барристеров и судмедэкспертов. Этих невиновных людей налог заставляет делать выбор между финансовой состоятельностью своей семьи и собственной свободой. Некоторые будут вынуждены рисковать последним. Я мысленно возвращаюсь к тем оправдательным приговорам, которых мне удавалось добиться до 2014 года, оказывая субсидируемую юридическую помощь подсудимым со средним достатком, и мне остается только гадать, какая судьба будет ждать таких людей в эти новые времена. На что им вообще можно рассчитывать?

В качестве последнего беспорядочного удара правосудию между ног будет любопытно рассмотреть расценки частных обвинителей. Потому что необходимость добиться в уголовном правосудии эффективности по какой-то причине не распространяется на частных обвинителей. Если уголовное преследование со стороны Королевской уголовной прокуратуры финансируется из ее собственного бюджета, то у частных обвинителей имеется право ходатайствовать о возмещении своих расходов, связанных с привлечением кого-то к ответственности, из Центрального резерва, даже в случае, если обвинение проигрывает дело (21). Причем компенсируемые суммы значительно выше расценок субсидируемой юридической помощи. Правовой критерий, кстати, до боли знакомый. Суд может «назначить компенсацию из средств Центрального резерва в таком размере, который суд сочтет достаточным в разумных пределах, чтобы компенсировать истцу любые расходы, целесообразно понесенные им в ходе судебного процесса». Верховный судья дошел до того, что заявил о необходимости презумпции в пользу возмещения этих расходов стороны обвинения, за исключением случаев, когда «имеются веские основания этого не делать, например, в случае начала или продолжения уголовного процесса без убедительной доказательной базы» (22). Теперь представьте себе следующую картину. Частный истец, ошибочно обвиняющий невиновного человека в каком-то преступлении, доводит дело до суда, проигрывает, и ему возвращают все понесенные расходы, в то время как одержавший победу невиновный ответчик вынужден продать свой дом, чтобы оплатить стоимость своего оправдания. Ни с моральной, ни с философской точки зрения нет никаких оправданий тому, что мы допустили деградацию нашей системы правосудия до такого уровня, что подобный сценарий оказался возможным. Мы получили систему, которая вынуждает ошибочно обвиненного человека из семьи среднего класса выбирать между финансовым крахом и самостоятельным представлением себя в уголовном суде со всеми вытекающими последствиями. Идейная подоплека этого налога на невиновность может быть представлена только двумя способами: либо он выворачивает наизнанку принцип презумпции невиновности, подразумевая, что обвиняемый всегда в той или иной степени несет ответственность за свое попадание в лапы правосудия, либо же является признанием того, что, пускай осужденные люди и могут на деле быть полностью невиновны, среднестатистический избиратель настолько мало смыслит в уголовных судах и настолько мало они его заботят, что жесточайшая расправа над принципом господства права может остаться незамеченной.

У этого «налога на невиновность» будет ровным счетом три последствия: расходы на правосудие снизятся; большое количество невиновных людей будут разорены; большое количество невиновных людей, вынужденных самостоятельно представлять себя в суде, будут осуждены. Все. Больше ничего. Эти реформы, как и многие другие, никак не способствуют повышению качества. Никто не претендует на то, что они повысят существующие стандарты правосудия; напротив, вносимая ими несправедливость негласно принимается в качестве цены, которую приходится заплатить за несколько миллионов сэкономленных правительством фунтов.

Мы можем – нет, мы должны – предоставлять бесплатную юридическую помощь в суде всем обвиненным в совершении уголовного преступления. Помощь, расходы на которую осужденные, располагающие необходимыми средствами, должны возмещать, однако для тех, кто таких средств не имеет, она должна быть списана в качестве базовых расходов цивилизованного общества, которое умеет ценить справедливое правосудие. Своим же молчанием мы принимаем предлагаемую правительством жалкую альтернативу, а также ее неминуемый извращенный, гротескный результат. Количество ответчиков, самостоятельно представляющих себя в суде, растет. Я вижу эту тенденцию в Королевском суде своими глазами. Правительство провело исследование количества самостоятельно представляющих себя в суде ответчиков, однако отказалось обнародовать его результаты, явно простудившись от того, что оно показало (23). Хотя никакой официальной статистики в магистратских судах по этому поводу не ведется, практика вкупе со здравым смыслом указывают на то, что и здесь самостоятельно представляющие себя ответчики становятся все более обычным делом. Рядовых людей вынуждают сражаться в зале суда с матерыми профессионалами, и первые при этом ровным счетом ничего не знают о законе. Эти люди вступают на поле боя в бумажной шляпе на голове и с деревянной ложкой в руках. Поэтому день изо дня мы становимся свидетелями душещипательного спектакля, в котором «не представленные адвокатом ответчики не понимают предъявленные им обвинения, признают вину, когда им бы посоветовали этого не делать, и, наоборот, проваливают перекрестный допрос свидетелей и получают более жесткий приговор, так как не умеют ходатайствовать о его смягчении» (24).

Как уже говорилось ранее и как вам подтвердит любой адвокат, это самая ложная экономия, которую только можно представить. Когда человек, не знакомый с правилами предоставления доказательств и основными принципами уголовного процесса, представляет себя в суде самостоятельно, то судебный процесс гарантированно затягивается, усложняется и запутывается, увеличивая расходы из-за добавочного времени в суде на куда большую сумму, чем стоит по расценкам субсидируемой юридической помощи выступление на стороне защиты трудяги вроде меня. Но это звучит дешевле. Вот министерство на это и ведется. Мрачный отчет благотворительной организации «преобразуем правосудие» включал в себя показательный пример уголовного дела по ложным обвинениям в причинении материального ущерба человеком, которому за вынесение оправдательного приговора пришлось заплатить больше, чем был бы размер штрафа, признай он свою вину изначально (25). Опять-таки, подобные ситуации – это не случайность, они задуманы нашей системой. А существуют они, потому что никто не избирается, обещая более качественную систему правосудия. Главное, чтобы она обходилась дешевле. Есть куда более важные вещи, чтобы тратить на них деньги.