— Это просто инструмент, — коротко бросил Гортер и переложил оружие в другую руку. — У вас же тоже есть палочки. Из чего их делают?

— Ну, волшебная палочка магуса — это очень сложное, многокомпонентное устройство. Обычно всё зависит от типа палочки и от возможностей производителя, — пояснил Доурен, немного чванливо при этом расставляя акценты в интонации, словно бы хвастаясь накопленной им за всю жизнь исключительной образованностью. После чего перевёл взгляд на стены тренировочного зала и медленно прошёлся глазами чуть ли не по каждому кирпичику и стыку в конструкции. — А вообще, мистер Гортер, я ведь долго противился включению этого помещения в проект нашего будущего дома, двадцать лет назад. Однако жена настояла. А потом месяц за месяцем, год за годом… Хм, и вот теперь тут целыми днями тренируется уже наша дочь, когда у неё нет других дел или заданий по работе. Право, откуда в них обеих берётся столько сил и желания оттачивать грубое боевое волшебство, не нужное ни одной другой порядочной женщине? Ума не приложу!

— А как же эти ваши тиры тогда? Отчего они туда не ходят? — совершенно отстранённо поинтересовался старый охотник, даже не глядя на своего собеседника. Вместо этого он продолжал прощупывать плетение тетивы своего лука на предмет случайных повреждений.

— Тиры, мистер Гортер? О, а вы не знали? Там же нет возможности использовать настоящую боевую магию непрофессионалам, — снова принялся объяснять старику определённые принципы устройства их многогранного современного общества хозяин дома, заткнув большие пальцы обеих рук за лацканы сатиновой жилетки. — Обычно стандартным посетителям разрешается колдовать только бутафорские заклинания, которые не являются боевой магией, а лишь изображают её воздействие на мишень. Это делается во избежание случайных травм. Ну и ещё, конечно, потому, что закон нашего королевства строго запрещает гражданским магусам использовать настоящие боевые заклинания в любом виде. Хотя иногда в тире можно понаблюдать за работой регулярных стражей, которые приходят туда сдавать служебные нормативы. Правда, зрителям предписывается находиться за специальным магозащитным экраном, оберегающим всё от тех же случайных попаданий снарядов.

— Хех, мой отец, бывало, говаривал о таких вещах совсем другое, — норовисто крякнул Гортер. — «Нечего махать в воздухе выдуманной палкой. Ещё шишку себе набьёшь».

После чего снова поднял лук наизготовку, решив вернуться к стрельбе.

— Однако в одном ты прав, горожанин, — проговорил старый охотник за секунду до того, как стрела сорвалась с тетивы. — Даже в нашей деревне не принято было выдавать бабе вместо прялки копьё или дубину.

И издав характерный свист, оперённый стержень вонзился как раз в тот самый промежуток, что до сих пор пустовал в левой части кривоватого «креста», образованного предыдущими стрелами на горле у манекена.

— Но когда вдруг заявлялись северяне на своих лошадях, а до королевского ополчения, как водится, и за три дня было не добраться, то тут и бабы против врага вставали. Кто чего в руки брал, ясное дело. Ухваты да косы. А уж мужики и подавно в бой кидались. Благо в каждой избе обычно всегда чего-то такое на всякий случай водилось…

С этими словами бывший следопыт выхватил из колчана новую стрелу — да так ловко выпустил её из лука, что она, как по волшебству, вонзилась в свою предшественницу и расщепила ту надвое. Всё произошло стль быстро и неожиданно, что немного испугавшийся Доурен даже отойти не успел — только услышал, как треснуло древко.

— …У кого топор, у кого меч с последней войны ещё оставался в то время. А у кого… — Гортер выстрелил в третий раз — и опять в то же самое место. На пол посыпались щепки от двух разбитых стрел. — …А у кого и руки золотые оказывались! Мог такой человек сам себе доспех из ничего сладить. А как-то раз, помню, цепочку наш местный пахарь у кузнеца на старую подпругу с уздечкой выменял. И к этой цепочке набалдашник деревянный с гвоздями присобачил. А на другой стороне — деревянную рукоять. Во какая штука получилась!

При этих словах матёрый лучник выставил вперёд большой палец и впервые за всё время разговора с мужем Джейн искренне задорно улыбнулся. После чего отправился через весь зал к стану мишени собирать в колчан уцелевшие стрелы, попутно продолжая рассказ:

— …Даром что деревянная. А он ещё и зерно ей молотить по осени приспособился, когда набалдашник снимал. Каждый мужик в деревне себе такую же в дом заиметь потом хотел…

А вот что можешь сделать лично ты, горожанин, чтобы не полагаться на защиту своих женщин, когда к вам беда в дом нагрянет?

Однако ответить на такой бестактный и возмутительный вопрос Доурену, к добру или к худу, всё-таки не удалось.

— Отличные новости, Гор… — протараторила Джейн, влетев в тренировочный зал, словно порыв ветра. Но тотчас же замерла на месте. — О-о, Доурен, ты вернулся. Эм… ну что с нашей самоходкой? Тебе удалось её починить?

— Да, — как-то недобро отозвался почтенный хозяин дома, на секунду оторвав взгляд от точёной фигуры Гортера. — Благо поломка оказалась совсем незначительной. И к тому же после твоего отбытия на таксоне мне помогли.

И тем не менее, знаешь, я тут уже успел поговорить с прислугой, но до сих пор не могу понять: каким образом нашей дочери и твоему старому знакомому удалось так быстро вернуться в столицу на лошади? В то время как нам с тобой пришлось добираться на самоходке туда и обратно почти два дня после того, как стало известно о крушении варгосовского дымогона. Вот хотел выяснить сие занимательное обстоятельство у самого спасителя…

При этих словах Джейн тоже вопросительно посмотрела на Гортера, который уже собрал все стрелы и возвращался назад. Глаза рыжеволосой дамы расширились от волнения, словно умоляли старика спешно придумать хоть что-нибудь похожее на правду. Однако то была лишь одна из эмоций, завладевших Джейн, и все они стремительно сменяли друг друга на её подвижном лице, переходя от смятения к негодованию и от негодования к нетерпению.

Между тем пауза в беседе успела порядочно затянуться.

— Эти земли я в своё время объездил вдоль и поперёк, — без тени фальши заговорил вдруг старый лучник, как оказалось, вполне готовый к такому повороту событий. Несколько секунд он всматривался в лицо Джейн, чтобы уловить её реакцию, а когда подошёл, совершенно спокойно перевёл взгляд на Доурена. — Они до сих пор хранят немало обходных путей в разных местах, известных только здешним старожилам. Ну и мне ещё, наверно…Так вот, потихоньку, тропинка за тропинкой, мы и выбрались к этому… как его там ваша дочь называла… карь-еру, так вроде? А оттуда нам ведь с ней тоже помогли какие-то работяги из местных — довезли до столицы. Правда, на последних верстах уже лошадей своих быстроногих отобрали. Высвободили из упряжи да обратно на них и вернулись. Оставили нам только одну мою кобылку чахленькую. Да телегу ещё свою гнилую тоже оставили. Но дочери вашей вроде и этого хватило. Ну а я так вообще человек привычный, не из жалобщиков. Наоборот, благодарен им был. Вот так мы с ней оставшийся путь по городу и проехали.

— …Что ж, вполне похоже на правду, — изобразив на лице серьезное, вдумчивое выражение, прошелся кончиками пальцев по своей бородке Доурен. После чего вдруг проговорил с вызовом: — И тем не менее если бы вам были знакомы элементарные законы логистики, то тогда подобные россказни о тайных дорожках не вызвали бы у вас ничего, кроме основательных сомнений, которыми сейчас охвачен и я. А ну признавайтесь, мистер! Кто ещё помогал вам доставить мою дочь от места крушения до Кальстергского карьера?