– Погоди, Гроттер! Запомни еще кое-что!Чтобы больше никаких ночных походов!.. Никаких нарушений! Ночью надо спать, ане бродить по закоулкам Тибидохса. Тебе ясно?

– Ясно, – вздохнула Таня.

Заметив ее огорчение, Медузия посмотрелаповерх ее головы и как бы между прочим произнесла:

– А если все же соберешься в поход – малоли какая будет необходимость? – не забудь захватить с собой мой смычок.Один смычок, без контрабаса. Он позволит тебе избежать многих неприятностей. Иуж во всяком случае не сбиться с дороги. Все, ступай!

Уже в коридоре Таня запоздало осознала, чтотолько что получила недурной совет, как нарушать школьную дисциплину. Причемполучила его от той, кого всегда считала одним из главных ревнителей этойдисциплины…

С Ванькой Валялкиным и Баб-Ягуном Танявстретилась за обедом. Оба были в неважном настроении. На их столик попаласкатерть-самобранка с тертой редькой, и вечно голодного Ваньку, да и Ягунатоже, это никак не устраивало. А меняться с ними никто не хотел.

– Свинство! Хуже редьки может быть толькорисовая каша, а хуже рисовой каши только запеканка… – бурчал Ванька.

– А что хуже запеканки? –заинтересовалась Таня.

– Тертая редька, – уверенно заявилВалялкин.

Круг замкнулся.

Поискав тему для разговора, Таня спросила проветеринарную магию, не рассердился ли Тарарах, что она пропустила урок.

– Не-а, куда там рассердился. Он даже незаметил, – успокоил ее Баб-Ягун.

– Как это не заметил?

– Ему не до того было. Мешок с аспидамипродырявился, и все они расползлись. Девчонки такой визг подняли, ты быслышала…

– И Гробыня визжала? – спросилаТаня, жалея, что не присутствовала.

– А как же! Громче всех! Я едва не оглох.А по столам скакала – прям как горная коза… – сказал Баб-Ягун.

Пока Ягун рассказывал об аспидах, Танянезаметно вглядывалась в него. Внук Ягге был точно такой же, как всегда –самодовольный, хвастливый, шумный, с такими же торчащими рубиновыми ушами.«Нет, это не может быть он. Зомби себя так не ведут», – подумала Таня,успокаиваясь. Все опасения Ваньки показались ей вдруг полной ерундой.

– Мы хотели Тарараху помочь аспидовсобрать, но он нас прогнал. Говорит: «Если что случится, я себе не прощу. Я-тобессмертный, мне их яд не страшен». Так и шуганул. Тогда мы с Ягуном прикинули,что время еще есть, и пошли к рыбе… К той самой, каменной! – ВанькаВалялкин таинственно понизил голос.

Хотя он говорил совсем тихо, Таня опасливооглянулась на преподавательский стол, за который в этот момент, подбираядлинную юбку, как раз садилась Зубодериха. Ей почудилась, что Великая Зуби скользнулапо их троице внимательным и настороженным взглядом.

– Зуби на нас смотрит! Тихо! –прошептала Таня, но было уже поздно. Зубодериха явно что-то услышала.

– Что за разговоры во время еды? Что затайны у наших первоклассничков? – с подозрением обратилась она к ним.

Ребята растерялись. Им почудилось, что на ихстол разом уставилась вся школа.

– Никаких тайн нет. Просто мы говорили,что обожаем, когда нам достается эта скатерть! – первым нашелся Баб-Ягун.

– Что? – не поверилаЗубодериха. – Вы хотите сказать, что любите тертую редьку? Это правда,Гроттер?

– Просто праздник для души! –подтвердила Таня и с преувеличенным энтузиазмом принялась хрумкать редьку.

Баб-Ягун и Ванька последовали ее примеру.Рассеивая подозрения Зубодерихи, они проявили столько героического рвения, чтоЮрка Идиотсюдов громко завопил:

– Посмотрите на этих трех психов! Никогдане видел, чтобы кто-то так лопал тухлую редьку!

– Идиотсюдов, вон из-за стола! Не тухлуюредьку, а тертую! Вот что значит здоровый детский аппетит! У меня у самогокогда-то был такой же! И я тоже обожал редьку! Возможно, она была не самойвкусной, но зато самой полезной! – умилился Сарданапал, роняя в луковыйсуп скупую мужскую слезу.

Спохватившись, что они привлекают к себеслишком много внимания, Таня поумерила пыл, тем более что от редьки у нее ужесводило челюсти. Что же касается Баб-Ягуна, то этот любитель полезной едывообще сидел подозрительно зеленый и зачем-то зажимал себе рот рукой.

– Ай-ай-ай, как нехорошо! Мальчик такохотно кушал! Не иначе как его кто-то сглазил! – огорчился академик.

После обеда друзья собрались в старойфизкультурной раздевалке. Здесь, среди ржавых железных шкафчиков с приоткрытымидверцами, в царстве длинных деревянных банкеток можно было поговорить безпомех.

Ванька и Баб-Ягун рассказали, что, хотя целыхполчаса провозились с рыбой, так и не смогли сдвинуть каменную глыбу с места.Скорее всего просто не нашли секретный механизм, приводивший ее в движение.

– Там можно две недели убить. Мы и такуже все камни вокруг ощупали. Нужен кто-то, у кого на эти дела нюх, –сказал Ванька.

– Может, попросим поручикаРжевского? – неуверенно предложил Баб-Ягун.

– Ага, чтобы об этом через пять минутузнал весь Тибидохс! Лучше уж просто написать объявление и повесить его в ЗалеДвух Стихий! Валяйте, мол, на Исчезающий Этаж все кому не лень… – с насмешкойпрокомментировал Валялкин.

– Значит, привидения отпадают. А кто жетогда может видеть сквозь предметы? – спросил Ягун.

– ВЕРКА ПОПУГАЕВА! – воскликнулаТаня, вспомнив эту тощую тринадцатилетнюю особу со свернутым набок носом, отпронзительного взгляда которой не спасала даже толстая дверь.

Ванька недоверчиво хмыкнул.

– А мы ее уговорим? Она же жуткая трусиха.Ни за что никуда не пойдет ночью, а уж на Исчезающий Этаж и подавно.

– Про Исчезающий Этаж ей сообщатьнеобязательно. Просто придумаем что-нибудь про каменную рыбу. Например –ха-ха! – что профессор Клопп хранит там свои любовные письма к Зубодерихе.Попугаева просто умрет от любопытства. Она обожает разнюхивать, кто с кемвстречается и кто в кого влюблен! – засмеялся Баб-Ягун.

Вскоре после полуночи Таня, зевая, незаметновыскользнула из комнаты. Баб-Ягун и Ванька уже ждали ее в темном углу гостиной.

– Зачем ты взяла смычок? Ты что, летатьсобралась? Тогда почему без контрабаса? – удивился Ягун.

– Потом узнаешь, – буркнула Таня.