– Она любила тебя как дядю и полностью доверяла тебе. – Мне стоит большого труда смотреть на него. – Где ты взял ключ, чтобы оставить коралл у комнаты Лили?

– Ты забыла, что много лет назад давала ключ Эмили Колдер? Чтобы та могла жить в «Райском уголке», когда вы уезжали… После ее смерти ты так и не сменила замки.

Я вспоминаю, как на званом обеде в обществе Джаспера и Филипа передала ключ Эмили. Лили тогда еще плескалась в бассейне.

– Зачем ты выреза́л все эти символы на кораллах?

– В обеа куча богов и демонов, которые отражают человеческую сущность. Мы все – смесь добра и зла, правда?

Соломон тихо спрашивает:

– Значит, это ваша лодка сбила Аманду? И как вы убедили людей на «Морской грезе» оставлять тела жертв на рифе?

Он издает смешок.

– Эти идиоты готовы на все за деньги, только ума у них маловато. Вчера они, не посоветовавшись со мной, выбрали худшее место, чтобы бросить якорь во время шторма. Я делал всю работу на суше, на виллах, украл из медцентра все, что нам могло понадобиться; они делали свою работу в море. А также соорудили петарду для полицейского участка. Я нашел их обоих в Голливуде. Этот город мишуры кишит несостоявшимися каскадерами, погасшими звездами и писателями-фантастами. Их лица можно увидеть на заднем плане старых мыльных опер и полицейских телесериалов. Я позволил обоим взять новые имена, затем сделал для них фальшивые паспорта. Какое-то время они просто перевозили грузы, но последние несколько недель стали для них настоящим приключением.

– Так вот как ты добывал деньги, чтобы содержать «Морскую грезу»!

– Я потратил на нее все свои голливудские гонорары, но держал это в тайне. Мне нужны были средства, чтобы обслуживать ее, поэтому я зарабатывал как мог. Зачем соглашаться на мелкую роль, если на морской перевозке наркотиков я мог заработать в десять раз больше?

– Какая ирония для человека, который боится воды…

Филип смеется, как будто это первоклассная шутка.

– Моя боязнь моря не так сильна, как я показывал. Ведь вчера мне удалось опередить тебя и добраться до яхты первым.

– Как вы получили дипломатический иммунитет? – вклинивается Соломон.

– Это стоило недорого, дружище. Я купил благосклонность твоего начальника; он курировал все это дело, не задавая вопросов.

– Теперь ясно, почему он не подпускал меня к «Морской грезе»…

Филип поворачивается ко мне.

– Теперь все это не имеет значения. Пожалуйста, Ви, скажи, что прощаешь меня. Сейчас для меня важно только это.

У меня перед глазами проходят годы нашей дружбы, все те счастливые времена на Мюстике. Но реальность сметает эти воспоминания, как мокрая тряпка – мел со школьной доски. На глаза наворачиваются слезы.

– Ты действительно рассчитываешь на то, что я прощу тебя? Лили в пять лет лишилась матери. Потом ты убил двоих ни в чем не повинных молодых людей. Соломон и Саша едва не умерли, и ты что-то подсыпал в мой стакан на поминальной вечеринке. Ты не задумываясь позволил бы тем людям убить меня.

Я радуюсь, что нас разделяют прутья решетки, когда на его лице отражается ненависть в ответ на мой отказ простить его. Как я могла не заметить этот безумный блеск в глазах Филипа или его раболепный нарциссизм? Мой старый друг плачет и зовет меня, когда я ухожу. Соломон шепотом утешает меня и поддерживает за руку. Старые привязанности тянут меня назад, но я не позволяю себе оглянуться.

Понедельник, 23 сентября 2002 года

Соломон Найл сидит в шезлонге на террасе, а его отец погружен в послеобеденную дрему. Остров выглядит так же, как до шторма «Кристобаль», если не считать нескольких поврежденных крыш, ремонтом которых уже усердно занимаются соседи. Соломон был бы рад им помочь, но за три дня дома рана еще не зарубцевалась. Кажется, что Мюстик вернулся к обычной жизни: на небе ни облачка, море ярко-голубое… Но многое уже меняется. Лайрон наконец-то повзрослел; он планирует трудиться разнорабочим за более высокую зарплату, а потом исполнить свою мечту и стать пилотом.

Найл наблюдает за маленькой рыбацкой лодкой, возвращающейся в гавань. Ему нравится, пока рана не затянется, любоваться красотой острова. Он потягивает ледяной чай, а обитатели Лоуэлла занимаются своими делами.

А это кто приближается? Неужели Лили Колдер? В шортах и белом топе, она идет по дороге, и на плече у нее висит холщовая сумка. Длинноногая Лили напоминает ему балерину. После того как Мюстик снова вздохнул свободно и Филипа Эверарда отправили на Сент-Винсент ожидать суда, Найл решил, что их с Лили пути больше не пересекутся. Однако вот она, идет к его хижине…

Не здороваясь, как будто ее визиты в его дом – обычное дело, Лили садится в соседний шезлонг.

– Соломон, я принесла новости из внешнего мира.

– Хорошие?

– Очень даже.

– Тогда выкладывай.

– Твоего начальника уволили – за то, что он брал взятки у Филипа. Ви говорит, что полицейское руководство хочет поставить тебя на его место с существенным повышением жалованья. Сейчас старшие офицеры разбираются в выявленных тобой проблемах. Декса Адебайо арестовали за торговлю наркотиками. Еще ему предъявят обвинение в нападении – Шерелл все же решилась заявить на него. Те типы с лодки будут привлечены за непредумышленное убийство.

– Что еще? Я вижу, что ты не закончила.

– Доктору Пейкфилду разрешили продолжить работу до возвращения доктора Банбери; единственный его проступок – то, что он ночью на лодке отправился к «Морской грезе» и взял деньги ради помощи своим детям. Похоже, простят и пастора Боакье.

– Просто не верится. Ведь его резюме – сплошная выдумка…

Лили улыбается ему.

– Весь остров знает, что он сделал это ради того, чтобы вытащить свою семью из нищеты и следовать своему предназначению. Пастор отсылал почти все жалованье домой, в Лагос, и здесь у него много почитателей – например, Кит Белмонт. Они все стоят за него горой. Он год проучится в семинарии на Сент-Винсенте, а потом уже будут решать, куда его отправлять.

– Будем надеяться, что он искренен.

– Боюсь, есть еще кое-что… – Она снимает солнцезащитные очки, в ее голубых глазах словно отражается безмятежная лазурь моря. – Прошлой ночью Филип покончил с собой в тюремной камере.

Найл вспоминает, как Мама Тулен говорила, что будет еще одна смерть, и чертыхается.

– Что происходит, черт побери? Эти идиоты, что, не присматривали за ним?

– Они проверяли камеру каждые пятнадцать минут. Но, вероятно, у него был веский мотив… Он повесился на своей одежде.

Найла охватывает гнев. Эверард все же нашел способ привлечь к себе всеобщее внимание.

– Ты поэтому зашла?