– Жуть кромешная, – без остановки трещала бабка, – прямо врабочем кабинете жизни себя лишила. Наши во дворе говорят, что у ней какое-товещество радиоактивное пропало, вот руки на себя и наложила. Она в НИИсекретном работала, большим начальником.

Я тяжело вздохнула. Удивительная вещь сплетни, откуда чтоберется. Во всем рассказе только одна фраза правильная: о работе в НИИ. АннаКонстантиновна и не думала стреляться, и из ее отдела кадров не могло пропастьничего, кроме бумаг да личных дел сотрудников. Вот ведь что накрутили тетки налавочке у подъезда. «Агентство ОБС», как называет их Дегтярев. Расшифровываетсяаббревиатура просто: Одна Баба Сказала.

– На ихнюю семью прямо мор напал, – азартно блестя глазами,вещала тетка, – совсем недавно брат у Анны помер, только оплакали, самаубралась, а потом уж и Жаннин черед пришел.

Я почувствовала огромную усталость и какую-то темнуюбезнадежность. Подобное чувство испытывает человек, идущий по длинному черномутоннелю. Вдруг впереди брезжит свет. Обрадованный человек кидается со всех ногк выходу и тут же понимает, что путь к свободе перекрыт решеткой.

– Что с Жанной? – тихо спросила я.

– Так отравилась, – выкрикнула бабка, – записку оставила!Мол, так и так, в моей смерти никого винить не надо, после кончины Ани жить немогу, прощайте.

– Вы видели письмо?

– Нет, бабы у подъезда говорили.

– Когда это случилось?

– А вчерась вечером. Милиция приезжала, все ходили, насспрашивали, правда ли, что они с Анной Константиновной так дружили.

Я медленно встала и пошла вниз, забыв поблагодаритьсловоохотливую бабку.

Вечер прошел ужасно, домашних не было. Аркадий и Зайка, каквсегда, пропадали на работе. Где-то около десяти позвонила радостная Машка:

– Мусик, останусь ночевать у Сашки Хейфиц.

– Ладно, – ответила я, – ее родители не против?

– А их нет, – весело кричала Маня, – на гастроли укатили, вАмерику, только бабушка осталась, но она в восемь вечера спать легла! Мы сейчаспоглядим видик, поедим мороженое, завтра в школу не идти. Красота!

Дегтярев не звонил и не появлялся. Ритка Замощина тожекуда-то подевалась. Я взяла бутылочку, развела молоко и пошла кормить щенят.Лысый Масик приветливо мяукнул, увидав меня. Похоже, его характер изменился влучшую сторону: раньше гадкий кот только шипел, завидя посторонних людей.

Взяв одного «лисенка», я устроилась в кресле, сунула ему врот соску и задумалась. Все мои усилия ничего не дали. Столько временипотратила на расследование, и абсолютно безрезультатно. Впрочем, узнала обезобразиях, творящихся в НИИ тонких технологий, только как это приближает меняк украденному яйцу? А никак. Жанна, которая знала правду о дорогой вещице,погибла, все концы обрублены, нити разорваны.

Покормив кутят, я легла на кровать и выключила свет. Сегодняне хотелось ни читать, ни ужинать. Сон медленно начал наваливаться на меня.

«Ну и пусть все думают, что хотят, – вяло размышляла ясквозь подступающую дремоту, – наплевать! Домашние и близкие подруги, докоторых рано или поздно дойдут сообщения о том, что я воровка, ни за что неповерят данной информации. Карина Сыромятникова, соседка, с которой мынесколько лет были в самых шоколадных взаимоотношениях, запретила своей дочерибывать у нас дома. Раньше Лена просиживала у Мани все вечера, а теперь непоявляется. Неприятно, конечно, но пережить такую ситуацию вполне возможно. Ктому же, если специально не ходить друг к другу в гости, то столкнуться намтрудно…»

Сон окончательно сморил меня. Внезапно в темнеющем сознаниимолнией пронеслась картинка: Амалия Густавовна, комкая в руках кружевнойплаточек, грустно говорит:

– Мне бы только увидеть его, подержать перед смертью вруках…

Сон как ветром сдуло. Я села на кровати и зажгла лампу.Бедная старушка, мне так хотелось помочь ей, даже больше, чем оправдатьсясамой. И как поступить? Ума не приложу! Может, порасспрашивать приятелей? Вдругу кого-нибудь есть похожее яйцо? Попросить на несколько дней, показать АмалииГуставовне? Нет, не пойдет. У ее талисмана была особая примета: один изизумрудиков заменили сапфиром… И тут вдруг мне в голову пришла совершенногениальная мысль. Забыв все на свете, я ринулась к телефону и набрала номерСерафимы Лузгиной. «Ту-у-у-у…» Что они там, заснули все? Где-то на двадцатомгудке трубку сняли.

– Алло, – пробормотала подруга.

– Симка, – заорала я, – помнишь, Артем на годовщину свадьбыподарил тебе потрясающие старинные серьги?

– Конечно, – недоуменно ответила Сима.

– А помнишь, как вы собрались к приятелям в Вашингтон, и ты,побоявшись везти свои драгоценности, заказала копии? Все вам так здоровосделали, что даже вблизи нельзя было отличить фальшивые от настоящих.

– Ну?

– Что – ну? Помнишь?

– Дарья, – сурово заявила подруга, – в моей тусовке такчасто делают. Не хотят таскать везде раритетные камушки. В гостинице украстьмогут, да и за кулисами спереть не постесняются. Вот и заказываемфальш-бриллианты, а настоящие – в сейф или в банк.

– Дай телефон!!!

– Банка, где храню украшения? – хихикнула Серафима.

– Нет, конечно, мастерской, где тебе такую потрясающуюимитацию сделали.

– Это не мастерская, а частный ювелир.

– Дай телефон!!! Срочно!!!

– Тебе никогда не говорили, что ты ненормальная? – вздохнулаСима. – Что, прямо сейчас диктовать?

– Это не я ненормальная, а ты зануда! Почему не хочешьтелефон сказать?

– Ладно, – вздохнула Сима, – погоди, за книжкой схожу.

Минут через пять она сообщила:

– Давай, пиши: Шведов Юрий Парфенович. Скажешь, что от меня,примет как родную. Он уникальный мастер, такие штуки умеет делать, закачаешься.Кстати, за работу берет на удивление недорого. Ежели очень попросишь, может заодну ночь изготовить. Очень приятный, интеллигентный и милый парнишка, толькопрошу тебя, не надо ему сейчас звонить.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что часы показывают четыре утра, – спокойносообщила Сима и отсоединилась.

Я уставилась на циферблат. Верно! Значит, разбудила Серафимупосреди ночи, то-то она все время намекала, что у меня крыша поехала.