С Макинтошем адмиралу прежде служить не доводилось, однако черноволосый, сероглазый коммандер пользовался репутацией смелого и энергичного человека, и оба этих качества, ставшие весьма редкими в результате нескончаемых чисток, были бесценны для операции «Икар». С Тайлер дело обстояло совершенно иначе. Всего двадцати девяти стандартных лет от роду, она была слишком молода для своего ранга даже по кадровым нормам, сложившимся после переворота, и своим быстрым продвижением была в немалой степени обязана личному покровительству Жискара. Учитывая несомненную привлекательность молодой рыжеволосой женщины, кто-то мог бы заподозрить, что адмирал руководствуется отнюдь не профессиональными соображениями, но такое обвинение было сущей чепухой. В юной Фрэнни, тогда еще младшем лейтенанте, Жискар увидел не только несомненные способности, но и готовность пойти на риск при исполнении долга. Как и Макинтош, она, в отличие от большинства своих опасливых сверстников, с готовностью брала на себя дополнительную ответственность, даже рискуя навлечь недовольство начальства и Госбезопасности. Такие офицеры представляли ценность для любого флота, а уж для нынешнего флота Республики – тем паче.

Гражданин капитан Леандер Жубер, новый начальник штаба Жискара, внешне был похож на Макинтоша. Ростом еще выше (сто восемьдесят пять сантиметров против ста восьмидесяти одного), глаза не серые, а карие, но такая же смуглая кожа и темные волосы. Разница в возрасте между ними составляла всего четыре стандартных года. Если же оставить в стороне внешность, Жубер ничем не походил на Макинтоша. В свои тридцать один Жубер занимал слишком высокую должность, да и ранг был для него высоковат, и контраст был даже более резким, чем для Тайлер. Этого было достаточно, чтобы насторожить Жискара независимо от обстоятельств. Он не утверждал, что молодой офицер не подходит для своей должности – он ей вполне соответствовал. Просто когда человек стремительно взлетает от лейтенанта до капитана всего за четыре стандартных года, невольно подумываешь о том, что за столь головокружительной карьерой стоит не только профессиональная компетентность. А если принять во внимание еще и тот факт, что на кандидатуре Жубера настаивала, причем упорно ссылаясь на анонимные авторитеты БГБ, гражданка комиссар Причарт, то все становилось на свои места. Жискар противился изо всех сил – какому адмиралу захочется иметь вместо начальника штаба осведомителя БГБ, – однако в действительности присутствие Жубера огорчало его гораздо меньше, чем следовало из его громогласных жалоб и возражений. В конце концов, если уж без шпиона не обойтись, то лучше знать его в лицо.

Гражданка лейтенант-коммандер Юлия Лапиш, штабной офицер связи, производила впечатление человека компетентного, но предпочитающего не высовываться. Будучи уроженкой Мидсаммера, мира с очень низкой гравитацией, она отличалась почти эльфийским телосложением. Окружающие обычно воспринимали ее как особу «не от мира сего».

Гражданин лейтенант Мэдисон Тадеуш, офицер разведки, в известном смысле представлял собой загадку. В свои сорок два года он был старейшим по возрасту офицером штаба Жискара, имея при этом относительно невысокое звание. А поскольку его профессиональная компетентность не вызывала ни малейших сомнений, тот факт, что этот тонкий, умевший проникать в мысли противника аналитик на много лет застрял в лейтенантском звании, наводил только на одну мысль: где-то в файлах БГБ, столь секретных, что доступа к ним не имела даже Причарт, на него имелся серьезный компрометирующий материал. С другой стороны, коль скоро проштрафившийся, но способный офицер не был зачищен, отделавшись задержкой в продвижении, стало быть, здравый смысл хоть изредка, но торжествовал над паранойей.

Баталеру флота, гражданке лейтенанту Джессике Шалло, было тридцать пять; тоже многовато для лейтенанта флота, в котором рвение БГБ и успехи противника создавали множество вакансий. У Жискара возникло подозрение, что в данном случае причины медленного продвижения по службе имели сугубо профессиональный характер. Разумеется, все ее донесения не вызывали ни малейших нареканий, но она обладала мышлением статистика, уместным скорее на верфи, нежели борту боевого корабля. Жискар, как любой боевой офицер, признавал это с неохотой, однако снабженцы значили для флота очень и очень много. Только благодаря баталеру на борт поступало все необходимое... и чуть-чуть сверх того. Ради этого снабженцам зачастую приходилось идти на нарушение правил, инструкций и предписаний, а от Шалло такого, подозревал адмирал, не дождешься. Равно как и вообще какой-либо личной инициативы. Ну что ж, придется смириться. В конце концов, если Макинтош прямо скажет ей, что и где следует взять, то уж заявки Шалло составит по всем правилам.

Сообразив, что мысли уводят его слишком далеко, Жискар встряхнулся. Пора приступать к делу.

– Доброе утро, – сказал он. – Сегодня мы с вами встречаемся впервые. Перед прыжком в неизвестность я бы очень хотел дать нам возможность узнать друг друга получше, но времени на это у нас, увы, нет. Подразделения, выделенные для участия в операции «Икар», собираются со всех концов Республики. На сбор уйдет не меньше двух месяцев, на подготовку, притирку и прочее потребуется еще месяц, а поскольку приказ предписывает нам начать действовать в кратчайшие сроки, мы должны приступить к разработке основных планов прямо сейчас, не дожидаясь сбора всех сил.

Он обвел взглядом собравшихся, желая убедиться, что его поняли. Удивления на лицах не проявилось.

– Мы с гражданкой комиссаром Причарт имеем долгий и успешный опыт совместной работы, – продолжил он.

Это было правдой. Совершенно очевидно, что любой адмирал, не сработавшийся со сторожевым псом БГБ, кончил бы плохо, какие бы перемены ни замышляла МакКвин.

– Поэтому полагаю, что могу говорить не только от своего, но и от нашего имени: мы ожидаем от всех вас не столько скрупулезного соблюдения процедур, инструкций и наставлений, сколько инициативы и активности. Гражданка комиссар? Он взглянул на Причарт, и та спокойно подтвердила:

– Думаю, это верное заключение, гражданин адмирал. В конце концов, наша главная цель есть поражение олигархических режимов... и, разумеется, возмездие их пособникам, предавшим интересы народа.

От последних ее слов повеяло холодком, и Жискар почувствовал, как у него поджались губы. То была единственная форма протеста, какую мог позволить себе благоразумный адмирал, а потому он прокашлялся и продолжил обычным тоном:

– Ближайшие несколько дней мы посвятим поэтапному рассмотрению оперативного плана военного ведомства: разложим его по частям, проанализируем каждую в отдельности, а потом снова сведем воедино. Разумеется, каждый из вас считает себя специалистом в определенной области, однако, надеюсь, никто не оставит при себе посетившую его интересную идею лишь на том основании, что это – «сфера чужой компетенции». Успех наше миссии важнее любой осторожности, и я предпочитаю иметь дело с офицерами, готовыми рискнуть и высказать даже самые спорные предложения. Сойти за умника, держа язык за зубами, может любой, но по-настоящему умен тот, кто не боится показаться глупцом. Помните это, и мы поладим.

На сей раз он намеренно не посмотрел на Причарт: это был не вызов, но недвусмысленное указание на то, кто, по его мнению, призван осуществлять контроль в сугубо профессиональной сфере.