А эта грохочущая стихия… я влюбилась в эту картину еще по дороге, когда мы только подъезжали к вотчине великого дракона. Помню еще… грустила безмерно, но милорд Дэкер не изволил возвращаться домой, а развернул свои крылья в сторону столицы. Может быть… может быть, в сердце и не грустилось бы так… укати он просто по делам. Но… крылатая ящерица решила попрощаться перед уходом.

Учитывая, что по нашему неправильному и какому-то даже больному общению я начала тосковать еще в усадьбе неизвестного мне казненного дворянина… после ночного прощания стало совсем печально. Беспричинно.

Просто… такое ощущение, что что-то важное оторвали у меня от сердца. С чего бы это? Последний раз такая тоска была, когда любимого кота карета переехала насмерть. Я тогда тоже впала в состояние близкое к печали. А, ладно. Кому я вру?! Я рыдала несколько недель! Пока Брайтон не притащил мне другого кота, найденного на помойке. Правда, мне тогда было двенадцать… Чего сейчас я кисну? Ведь его светлость не кот и уж точно не мой. И я сама хотела отвадить его внимание. Не желая всех этих смятений… и вот… получила. Теперь думаю, чем бы пустоту в груди заполнить, а то там словно дыра. С чего бы только, понять не могу!

Едем молча, ветер не позволит нормально переговариваться, снося слова в сторону. Краем глаза замечаю, что стоит свернуть за утес и к нам присоединяются, поджидающие нас хмурые оборотни. Кармин и Лигрих. Ребята, конечно, мне не поведали о страшном наказании, постигшем их несчастные шкурки, но на нервах немного поиграли, своими намеками, били на жалость, давили на совесть и заставляли чувствовать мою вину. Я вроде бы и понимала, что оборотни развлекаются и вовсе его светлость не кровожадный монстр, не могли они находиться на грани жизни и смерти, истекая кровью. Понимаю, что разводят меня на эмоции, дурачатся и утрируют. Но… На что бы не сподобился дракон, наказаны они все же были, и именно, что из-за моих развлечений. Так что глаза отводить и скромно ковырять носком сапога землю… это самое малое, как я могла показать отчаянным весельчакам, что каюсь мне стыдно и вообще… постараюсь их не подставлять.

Вопреки своему гневу, герцог вернул веселых оборотней мне в охрану, и сами оборотни это объяснили так, что после его внушительного взыскания, они сто раз подумают, прежде чем послушать меня впредь.

Словом… если описывать мою нынешнюю жизнь сейчас… то можно обойтись всего одним эпитетом – сказка!

Я жила в роскошных покоях, состоящих аж из пяти комнат. Мне полагалась помимо большой и светлой спальни с огромной гардеробной и личной туалетной комнатой, еще и большая уютная гостиная, и кабинет для занятий, где я, выражаясь языком его светлости, расширяла свои кругозоры.

Впрочем, красота моего сытого существования несколько затемнялась необходимостью соблюдать режим, установленный не мной. То есть будили меня гувернантки уже к семи утра и ухаживали за мной, как за благородной леди. Я ужасно стеснялась, но распорядитель был непреклонен, строго следил за тем, чтобы все необходимые пункты приказа герцога исполнялись. И хотя я пыталась отстоять право на собственноручно мыться – одеваться – выбирать себе наряд и т.д… спорить было просто не с кем. Мне вежливо, всегда с поклоном спокойным голосом сообщали «его светлость велели так!» или наоборот же «его светлость не позволяли»

Если вопрос был спорный, и конкретных приказов не было, то ответ был еще милее «нет указаний на этот счет, майса» или «отпишу его светлости вашу просьбу» и полный достоинства поклон мне. Ужас!

Стоило закрыться двери за распорядителем, как я позволяла себе повизжать, потопать ногами и даже побросать подушки в дверь, представляя, что там стоит его светлость, который «не позволяли» или «велели»… Арррр! Еще я иногда рычала, злясь, что поорать не на кого и оспорить мои права тоже не с кем!

Ну вот, к семи меня будили. Весьма тактично. Через полчаса подавался завтрак. Благо, хоть меню со мной согласовали. Думаю, я бы удавилась шелковыми простынями, заставь меня они еще и есть то, что я не люблю. Но нет, тут ящерица проявила милость и позволила мне самой выбирать, чем питаться. А к восьми утра уже приходил первый репетитор. Наук, какие перечислил дракон, к обязательному изучению было столько, что на фехтование не осталось бы ни сил, ни времени, заикнись я об этом обещании.

Впрочем, кому заикаться? Его светлость трусливо самоизолировался от всех моих возможных споров и капризов.

Сами занятия мне нравились. Настолько, что я забывала о времени и голоде, когда училась. Не знаю, зачем мне такое количество дисциплин, возможно герцог погорячился, а может из вредности, чтобы мне было некогда чудить? Но в пику его замыслу, я получала удовольствие даже от географии и истории империи, не говоря уже, что у меня прямо дар математический оказался. По сравнению с теми знаниями, что мне давались в домашних условиях, преподаватели милорда давали то, что я и представить не могла.

Правда жирный минус во всех этих плюсах был, кто бы сомневался, этика и светский этикет… тут мне приходилось себя пересиливать, поскольку скука смертная! Но закусив удила и вспомнив, как мне удалось удивить за столом дракона, решила успеть расширить свой «кругозор настолько», чтобы при случае могла продолжать удивлять. Всех!

У Брайтона дел было, наверное, еще больше, потому что ко мне на занятиях он ни разу не присоединился. Целыми днями брат гонял гвардейцев, сменяя одну полусотню другой. Наблюдая иногда за работой брата, догадываюсь, что учить он никого пока не начал. Только проверяет их возможности, ищет предел, кто на что способен. Брай отобрал порядка двух дюжин бойцов, кто на его вкус были самыми способными и перспективными. Понять задумку великого лорда, которую воплощал в жизнь Брайтон, я не могла. Но то, что эта парочка действует с каким-то хитрым смыслом, я догадалась.

Из столицы приезжали специалисты и часами работали с Брайтоном за закрытыми дверями.

Виделись мы крайне редко. В основном время со мной проводили веселые оборотни, разумеется, тогда, когда я не училась.

Спустя три недели нашего с братом существования при герцогском замке, я видела в небе черно-золотые крылья. Его светлость прилетали с проверкой. Но мы не пересеклись нигде. Правда уже на следующий день у меня изменился график. И вместо некоторых предметов, над которыми мне приходилось работать три – четыре раза в неделю, а то и каждый день, мне поставили в учебный план танцы, музыку и искусство. Закусив губу, я уперто обещала не взбрыкнуть. Сама себе обещала. И Брайтону. Но брыкать не имело смысла. Зато поблагодарить его светлость, что не отправил меня на кухню к слугам, учиться делать то, что собственно по всеобщему мнению меня и ждет в конечном итоге, стоило.

Поэтому, я танцевала. Да. Меня кружил в сложном вихре движений немолодой уже репетитор, все напоминая прогнуть спину, повернуть голову, держать осанку, смотреть на партнера… и так далее, и тому подобное. К чести самого учителя, надо заметить, не смотря на его солидный возраст и посеребренные годами виски, держался он истинным рыцарем, был высок и крепок и двигался, как хищник, даром что, он всего лишь учитель танцев. Со стороны казался отставным адмиралом, не меньше.