— Март, я уже все, — говорю Андрею, когда остаюсь одна. — Можешь меня забирать.

— Лечу! — отчеканивает он, посылает громкий поцелуй в трубку и мы, как всегда не прощаясь, одновременно заканчиваем разговор.

После того нашего примирения даже страшно что-то загадывать — настолько все хорошо.

Андрей звонит по несколько раз на дню, а если по какой-то причине у нас не получается увидеться, то вечером мы всегда на телефоне, до самой поздней ночи.

Мы вместе почти все время.

Март даже сам предложил заново составить список фильмов, которые мы должны посмотреть. И принял активное участие, хоть пока еще мы заполнили только первых шестьдесят семь позиций из ста.

Есть только одна проблема, которая висит над нами, словно Дамоклов меч.

Я до сих пор отказываюсь переезжать к нему на постоянной основе.

Потому что на моей связке ключей висит и его ключ с черепахой, и ключ от квартиры Бармаглота.

Хотя после того, как я помирилась с Андреем, наши с Миллером отношения вернулись к той точке, с которой все началось. Он изредка пишет, спрашивает, как у меня дела. Я отвечаю, что порядок и всегда вежливо благодарю за беспокойство. Иногда я сбрасываю ему какие-то смешные цитаты из интернета. Мы можем посмеяться, если оба свободны, а можем просто обменяться молчаливыми смайликами.

В этой плоскости общения все безопасно и хорошо.

Здесь он снова друг моего отца, который иногда делает дорогие подарки просто потому, что ему это приятно и совсем ничего не стоит. А я просто маленькая Сумасшедшая Алиса, которой льстить внимание взрослого успешного мужика.

Я знаю, что Бармаглот снова живет с женой. Мама только думает, что сказать об этом как бы между прочим, когда мы закупаемся продуктами сразу на две семьи — это ни разу не заметная «случайность». Даже не знаю, сколько должно пройти времени, прежде чем она забудет, что видела, как ее маленькая милая дочь целовалась с женатым мужиком, пока новый парень этой дочери вовсю корчил классного мужика перед его папой, а жена женатика в это время рыдала где-то в кусах, потому что видела, как ее муж пялится на малолетку.

Даже для моей безумной головы это слишком крутой и непонятный винегрет.

И страшно думать, какие эпитеты придумала бы мать для меня непутевой, если бы узнала, что после обещания держаться от Марка подальше, я пригласила его в свою квартиру и делала много вещей, которые нельзя делать с женатым мужчиной.

— Был тяжелый день? — спрашивает Андрей, когда заезжает за мной и по дороге до моего дома на меня нападает странная меланхолия. — Не помню даже, когда ты в последний раз так долго молчала.

— Намекаешь, что я слишком болтлива? — хмурюсь, как будто правда рассержена.

Март выжидает пару минут, видимо, оценивая, злюсь я на самом деле или просто валяю дурака. Так что приходится исправлять свой «косяк» и тянуться к нему, чтобы громко чмокнуть в щеку. В последнее время он их бреет почти на чисто, и мне почему-то так даже больше нравится, хоть раньше мне всегда нравилось чувствовать покалывание на губах от его колючек.

Только после этого маневра замечаю, что снова не пристегнулась.

— Иногда мне хочется, чтобы ты не была такой… хорошей актрисой, — нервно посмеивается Андрей.

— Кто же тогда будет изображать Самую лучшую женщину твоей жизни? — тут же снова «играю» я.

Мне нравится наблюдать за его реакциями.

За тем, как перестает думать о работе, о своей гипер-проблемной сестре, а вспоминает, что когда мы рядом, то в плоскости пересечения наших орбит не должно быть посторонних космических тел. Чтобы не произошел разрушительный взрыв.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дома, пока Андрей делает себе кофе, я быстро переодеваюсь — на прошлой неделе повезло отхватить брендовое платье просто за смешные деньги. Не из новой коллекции (мягко говоря), но зато в маленьком размере и сшитое явно на девушку с эффектной грудью.

И туфли в пару к нему, правда, после моей небольшой реставрации, но так они стали даже лучше.

Пять минут на экспресс-макияж и еще столько же на прическу.

Когда выхожу к Андрею при всем параде, он слишком быстро проглатывает еще горячий кофе, и с минуту пытается одновременно выдохнуть, вдохнуть, не ругаться и не упускать меня из виду, словно я какое-то приведение.

— Наверное, это можно считать комплиментом, — не могу удержаться, чтобы его не поддеть.

Мой Март молча и очень энергично кивает, а потом налетает на меня, оттесняя к дальней стене.

— Может, ну его — это ресторан? — шепчет куда-то мне на ухо, одновременно шаря ладонью по боку в поисках молнии.

— Эй! — Я несильно, но настойчиво его отталкиваю. — Не для того твоя женщина наряжалась, чтобы теперь все это не увидел мир!

На самом деле, мне абсолютно все равно, увидит мир мое платье с распродажи или нет.

Просто в последнее время мы оба так много работаем, что чаще просто приезжаем с ночёвкой в гости друг к другу. А мне хочется хотя бы иногда появляться на людях с моим классным красавчиком.

Несвойственное желание для девочки-домоседки, которая из всех развлечений больше всего любит гоняться за скидками вместе с лучшей подругой и учиться в ютубе как вязать носки, готовить, играть на синтезаторе и еще целой куче странных вещей.

Но думать, откуда во мне эта тяга делать нам «красиво и ярко» — я не хочу.

Возможно, прорезывание вкуса к красивой жизни — еще один этап моего взросления.

— Тогда по пути в ресторан придется заехать в магазин сельхоз товаров, — ворчит Андрей, выразительно пряча руки за спину.

— Собираешься купить веревку и придушить Динамщицу? — Я поправляю прическу и иду в прихожую, чтобы накинуть сверху пальто.

— Вообще думал взять большой кусок какой-то технической ткани и завернуть тебя в него, чтобы никто не глазел, но веревка для Динамщицы — это прямо отличная мысль…

Он становится у меня за спиной и в зеркале его взгляд намекает, что в подтексте его слов абсолютно точно нет ни одной приличной сцены.

И это очень приятно.

