Забудь обо мне - Айя Субботина

«Я люблю тебя, Алиса»

Телефон очень тяжелый.

Кажется, мне не хватит сил удержать его в ладони.

Это просто…

Бросаю его на туалетный столик, отворачиваюсь к большому ростовому зеркалу.

Даже нормально выдохнуть не могу — корсет платья затянули так туго, что я теперь похожа не на здоровую девушку двадцати пяти лет, а на барышню из романов Маргарет Митчелл. Ту, которая должна есть как птичка, чтобы не выглядеть позором семейства.

— Это просто сообщение, — говорю своему наряженному в свадебное платье отражению. — Это просто… дурак, который как всегда «вовремя» решил о себе напомнить.

Улыбаюсь, делая хорошую мину при плохой игре.

Какая же ты… сволочь, мой «любимый бывший».

В отражении замечаю, что экран телефона снова на секунду включился от входящего сообщения.

Не буду читать.

Поеду в ЗАГС, поставлю подпись и, наконец, изменю свою жизнь. А завтра утром выброшу старую сим-карту и куплю новый телефон.

В этом до сих пор сохранилась вся переписка.

Так и не поднялась рука удалить.

Но это ведь все равно ничего не значит? Разве я — единственная женщина в мире, кто иногда, просто так, читает переписку с бывшим? Просто мне нравится слог моих собственных сообщений: длинные пафосные предложения, с каждым выверенным словом, которые я писала в черновике, исправляла, меняла, следила за правописанием и потом, когда все было, как надо, отправляла. Чтобы снова отредактировать до того, как адресат их прочтет.

Это ничего не значит.

— Совсем ничего не значит, — как больная, разговариваю сама с собой, когда телефон снова оказывается в руках. — Я просто удалю все сейчас. А телефон выброшу… в бокал со свадебным шампанским. Как тебе такой фейерверк на прощанье?

Пальцы предательски дрожат, когда снимаю блокировку — и на экране висит отметка входящего сообщения.

Сообщение, подписанное его именем.

Смахиваю в сторону.

Не буду читать.

Это уже давно не имеет никакого значения.

— Ты опоздал, понял?! — ору в экран.

Делаю селфи в свадебном платье, чувствуя, как внутри закипает долгожданный триумф.

Сколько раз я представляла себе вот эту ситуацию? Миллион миллиардов, и мне плевать, если эта цифра не существует. Воображала, как стану чужой женщиной, отогреюсь рядом с классным мужиком, стану недоступным айсбергом из любимой песни моей мамы.

А потом мы случайно столкнемся где-нибудь, он увидит меня рядом с моим классным мужиком и начнет кусать локти.

И это будет прекрасно от начала до самого конца.

— Но ты снова все решил сделать по-своему?! — Я точно сошла с ума, раз продолжаю разговаривать с телефоном.

Раз снова плачу.

И соль разъедает дорогущий свадебный макияж. Хрень все эти супер-стойкие тона и туши.

Может быть, они с легкостью пережили бы нюни счастливой новобрачной, но прямо сейчас они не справляются с истерикой женщины, которой в день ее свадьбы написал ее единственный любимый бывший.

Написал, чтобы сказать те самые слова, которые ни разу не произносил, когда был рядом.

Я открываю переписку, чтобы отправить селфи и прикрепить к нему смайлик среднего пальца, но на самом деле — чтобы прочесть второе сообщение.

«Выходи за меня замуж, Волкова. Я не шучу»

Отправить фотографию себя в наряде королевишны — лучшая ему месть.

Но палец не слушается.

И душа ноет.

Что ж ты снова творишь, мой «любимый бывший»?

Я же тебя, сволочь, до сих пор… как больная… как ненормальная…

Стук в дверь заставляет встрепенуться и, как маленькую, спрятать телефон за спину.

Вот и все.

«Алиса вышла из Зазеркалья в нормальные здоровые отношения, разучилась шмыгать носом, повзрослела и стала классной женой классного мужика. У нее теперь огромный Чеширский кот, голова на плечах и вообще все зашибись!»

Нет, это не у Кэрролла.

Это — моего личное авторства.

Сумасшедшей Алисы.

Год назад

На даче у Владимира всегда классно: тихо, спокойно, ветер чистый — аж глотку сводит.

Жена суетится — на стол накрывает, пока Владимир собственноручно готовит шашлык. Он к мангалу никого не подпускает.

И все мужики в сборе: Семенов, на этот раз даже до сих пор трезвый, а не бухой в сопли; Мартовский, нарастивший солидное пузо; Рихтер, старая хитрая задница; Саидов, задумчиво потягивающий трубку.

Так посмотреть на нас — в резиновых тапках, старых джинсах и футболках, и не скажешь, что один владеет долей в нефтедобывающей отрасли, второй — хозяин крупной торговой сети, двое из АПК, и один — я — владелец громко рванувшего IT-стартапа.

— Вовка, — Рихтер оглядывается на «шеф-повара» и прищелкивает языком. — Хватит нас голодом морить. Я и сырое сожру, лишь бы с углей, с дымком.

Владимир кивает, что уже почти справился.

Типа, еще минута, хорош бузить, мужики.

Нас уже подкормили: салатами, гренками с икрой, сырной нарезкой вперемешку с итальянской ветчиной. Но что же за выходные без домашнего шашлыка и осетра с углей?

— Предлагаю вскрыть пузырь, а потом Вован сам подтянется. — Семенов тянется к бутылке, и я вовремя вспоминаю, что забыл в машине свою долю на сегодняшние посиделки — привезенную из Франции бутылку винтажного коньяка.

— Стоп, мужики! Есть тема поинтереснее.

Иду в сторону дома, где во дворе «толпятся» наши машины: черные внедорожники премиум-класса. По-другому нельзя — не поймут.

Открываю дверцу, роюсь в брошенной на заднее сиденье спортивной сумке — я даже толком вещи не распаковал, потому что только утром вернулся их Страны круасанов и, если честно, как последняя сука хочу спать.

Слышу шаги.

Опускаю взгляд вниз и замечаю «застрявшие» по ту сторону дверцы оранжевые кроссовки на высокой подошве и выглядывающий из них тонкий белоснежный край носков.

Пара светлых, без намека на загар даже в июле, ножек.

Держу бутылку за горлышко, распрямляюсь и, делая шаг в сторону, наотмашь захлопываю дверцу.

— Здравствуйте, Марк Игоревич, — здоровается Вовкина дочка.

— Привет, Заяц.