* *

Дверь в пятнадцатую комнату широко отворилась – вошла Нитка.

– Соколовы, миленькие, вас к директору. Вы про Сережку не говорите, ему в военное училище поступать… – Нитка оглядела комнату. Лицо ее стало сердитым. – Ну, Соколовы, – сказала она. – Действительно, сверхнахалы. Их к директору «немедленно», а они, наверное, в игры играют…

– Нитка…

Нитка оглянулась. Позади нее стоял первоклассник с глазами широко раскрытыми и почти белыми от переживаний.

– Нитка, они одетые были, – сказал первоклассник. Глаза его почти закатились. – Они куда-то идти собирались…

– Куда идти – пурга…

– Нитка, – голос первоклассника тоненько зазвенел. – У них ушанки были завязаны… И рукавицы. Нитка потрясла головой.

– Что ты плетешь? Пурга. Ты, может, не слышал? Первоклассник хлебнул воздуха и заплакал.

– Они тут записку писали. Соколова Наташа писала… Нитка подошла к столу. Прочитала записку, наспех нацарапанную Наташкиной рукой: «Мы ушли на остров кино смотреть. Не беспокойтесь, нас там покормят».

– Как это – ушли? Когда?

– Перед самым третьим предупреждением… Нитка бросила записку и вылетела из комнаты. Первоклассник нос вытер – сделался похожим на маленького старичка.

Пурга за окном ударила грохотом столкнувшихся броненосцев. Единственная в интернате муха, которой Ленька Соколов так гордился, вылетела из-за шкафа и, как привязанная, принялась летать под лампочкой туда-сюда.

* * *

Директор школы-интерната сидел в своем кабинете. Напротив него сидел старый учитель физики. На столе лежала Колина десятка.

– Внесем… – бормотал физик. – Странная логика…

– Говорит Центральная арктическая метеостанция. Ураганный ветер, достигнув поселка Порт, движется в юго-западном направлении с возрастающей скоростью. Всем населенным пунктам, расположенным в этом направлении, принять самые срочные меры. Для самолетов закрыты порты Норильск, Салехард…

В кабинет ворвалась Нитка. Выкрикнула:

– Соколовы!.. – и заревела.

* * *

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Прошу посадку.

Рая спала на диване, укрытая шубой. Вместо нее дежурила ее сменщица Клава.

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Прошу посадку…

Клава подбежала к дивану.

– Рая, Рая! Володя посадку просит.

– Я – Порт. Борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть, вы что, в своем уме? Набирайте предельную высоту и уходите.

– Не могу. Едва дотянул до вас – кончается горючее.

– Куда же ты его дел? Ты же вылетел от нас с полными баками?

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть, – спокойно прозвучал голос летчика Володи Войкова. – Поглядите на ваши часы – сколько прошло времени с вылета? Пока дорасчистили полосу, я над ними ходил. Короче – горючее на нуле.

– Черт знает что! – аэродромный диспетчер приплюсовал к черту многочисленную нечистую силу рангом помельче. – Даю начальника. Я разрешить не могу.

Рая и Клава с ужасом переглянулись, потом посмотрели на часы. Секундная стрелка обежала полный круг, пока не раздался начальственный голос:

– Володя, ты меня слышишь? Садись восточнее нас в тундре, там нет торосов. Садиться будешь на брюхо. Ты меня понял?.. Постарайся пройти над скалами пониже.

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Вас понял.

* * *

В комнату номер пятнадцать поспешно вошли Нитка, директор школы Петр Савельевич и совершенно расстроенный учитель физики.

– Я виноват, – бормотал он. – Я на них накричал… Нитка показала записку. Директор и учитель физики прочитали ее по очереди.

– Погибнут… – Нитка протяжно всхлипнула. – В проливе пурга с двойной силой ду-ует… Там – как в трубе… Их разобьет о торосы.

Может быть, вихрастому первокласснику понравилась роль очевидца, может быть, вид директора и учителя приободрил его, но он тоже вошел, по-свидетельски носом шмыгнул.

– Они одетые были. Ушанки тесемками завязали…

– Ах, как все получилось… Ах, как все получилось… – бормотал физик.

В коридоре толпой стояли ребята, и большие, и маленькие. Они расступились молча, дав дорогу директору и учителю.

Когда дверь в комнату закрылась, Наташка заворочалась во сне и, не открывая глаз, пробормотала:

– Не стягивайте с меня одеяло – мне дует…

* * *

– Я – «фиалка». Борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Отвечайте. Как у вас? Отвечайте. Володя, это я, Рая… – Рая закусила кружевной платочек зубами.

Кроме нее и Клавы, в радиорубке находился капитан порта.

– Молчит, – прошептала Рая, не выпуская платка из зубов.

– Ему сейчас говорить некогда. Посадить самолет в такую пургу – онемеешь. – Капитан покачал головой, прошелся вдоль комнаты и снова остановился за Раиной вертящейся табуреткой. – Чембарцев не отозвался?

– Нет…

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть… – четко сказало радио.

И Рая, и Клава, и капитан затаили дыхание.

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Сел на брюхо. Есть раненые. Пришлите вездеходы.

– Слава богу, – облегченно вздохнул капитан. Вытер платком седые виски и затылок вытер. – Позвоню на гидробазу, распоряжусь насчет вездеходов. Уточните их местоположение.

– Я – «Фиалка», я – «Фиалка»! – закричала Рая в микрофон, прижавшись к нему губами. – Уточните ваше местоположение. Я – «Фиалка». Володя, слышишь меня?

Капитан подошел к столику с телефоном. Не успел он снять трубку, как телефон зазвонил.

– Капитан слушает… – Лицо его сначала выразило досаду, потом недоумение, потом некое беспомощное раздражение, какое бывает у занятых людей, когда их отвлекают нелепостями и ерундой. – Что?.. Какие ребята? Через пролив? Какой пролив?.. Что вы городите?

Рая и Клава, смутно догадываясь, о чем речь, встали из-за стола.

Вдруг капитан все мгновенно понял.

– Через пролив?! – закричал он. – Да как!.. – Но тут же взял себя в руки. Осевшим тяжелым голосом сказал: – Вас понял. Принимаю срочные меры.

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть, – сквозь хрипы и свисты прорвался голос. – Точно местоположение дать не можем. Мы приблизительно в пятнадцати – двадцати километрах от устья залива. Будем давать вездеходам радиопеленг. При подходе включим огни.

Капитан подошел к микрофону.

– Борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть, тяжелораненые есть?

– Кажется, нет… В машине лютый холод. Обшивку распороло на застругах.

– Говорит капитан порта. Продержитесь часа три? У нас пропали дети. Ушли в пургу. Вездеходы придется отправить на поиск ребят.

Радио помолчало и ответило как бы со вздохом:

– Что поделаешь, капитан. Постараемся.

Капитан сказал Клаве:

– Включите радиосеть. – Он взял микрофон в руки. По всему поселку, по всем службам и жилым домам разнесся его командирский голос: – Говорит капитан порта! Тревога! Трое ребят из интерната пошли через пролив на остров. Судя по времени, пурга накрыла их в середине пролива. Всем жителям, способным идти в пургу, собраться в клубе порта. Из домов выходить группами, в связке. Морякам с зимующих кораблей, портовым рабочим, работникам аэродрома снарядить спасательные отряды. Повторяю…

– Петр Савельевич, пустите! – Сережка Коновалов, одетый по-штормовому, стоял перед директором в директорском кабинете. Вид у Сережки был решительный и отважный. Не напрасно собирался Сережка