А ведь это почти девять километров высоты! Стремящимся покорить Эверест альпинистам таких доз кислорода явно не хватает, приходится пользоваться кислородными аппаратами. А плод? Он в состоянии довольствоваться даже еще более низкими концентрациями кислорода. Но, ясно, здесь есть определенные границы, за которые заходить уже нельзя.

Испытывает человек стресс и в момент рождения.

В утробе матери плод развивался в условиях теплового равновесия. И вдруг – какая разительная перемена! – температура окружающей среды резко падает. Или возрастает: у финнов и русских когда-то по традиции ребенок рождался и жил затем целую неделю в бане, где температура доходила до 50 градусов. Считалось, что в такой жарище, где все ткани тела становятся мягкими, роды проходят легче.

Кроме того, из стерильных условий ребенок попадает в микробоопасные условия. Но насколько сильным оказывается внешне слабое, кажущееся совершенно беспомощным существо! Малыш способен выдержать все: и жару, и свирепый холод. Более того, они вызывают тот самый физиологический стресс, который заставляет новорожденного усиленно двигаться, а следовательно, быстрее и правильнее развиваться.

Однако, понятно, всюду надо знать и меру, чтобы стресс физиологический не превратился в стресс патологический.

Стресс сопровождает человека от колыбели до гробовой доски. Смело можно утверждать: стресс определяет и продолжительность нашей жизни.

Сроки жизни неодинаковы для различных животных. Почему мыши и крысы живут (в среднем, конечно) два-три года, а собаки и овцы до пятнадцати? Отчего век кошек равен примерно десяти годам, а лошади или верблюда – сорока?..

В свое время ответы на эти вопросы попытался дать немецкий физиолог Макс Рубнер.

И все же главное достижение Рубнера в том, что ему удалось сформулировать так называемое «энергетическое правило поверхности».

Рассуждения Рубнера остроумны, логичны и убедительны. Природа, по его мнению, отпустила всем млекопитающим (правда, почему-то за исключением человека) одинаковый запас энергии на единицу веса: 180–190 тысяч килокалорий на килограмм (для человека, по Рубнеру, это число должно быть увеличено: до 725 800).

Это тот энергетический фонд (генетически запрограммированный), которым животное обладает с момента оплодотворения яйцеклетки и который оно может тратить до исчерпания, после чего обрекается на смерть. Получается (Аршавский любил приводить это сравнение) нечто вроде заведенных часов. В один прекрасный момент произошло оплодотворение, это было счастливым началом, которое пустило часы в ход. И вот пружина раскручивается, пока не кончится потенциальная энергия, сообщенная ей заводом. Энергия истощилась, пружина раскрутилась – наступает смерть.

Рубнер рассуждал как физик, как термодинамик. Собственно, он перенес закон Ньютона, сформулированный для тел физических, на живые организмы. Теплотворное животное, имея температуру тела 36–37 градусов, начинает с момента рождения отдавать тепло в окружающую среду, которая, как правило, холоднее на 10–20 градусов и даже более.

Ну а теперь, предлагает Аршавский, представим себе два камня – гигантский валун и маленькую гальку. Относительная (на единицу массы) величина поверхности валуна мала (она, что легко видеть, обратно пропорциональна радиусу шара), а у гальки – велика. Поэтому если нагреть валун и гальку до одинаковой температуры, то галька остынет гораздо раньше.

По той же причине дети мерзнут сильнее, чем взрослые. А теплокровные животные – птицы, медведи, волки, лисицы и другие звери – при переходе от тропического к умеренному и полярному поясам обитания становятся более крупными. Достаточно сравнить, скажем, бурого и белого медведей.

Но если бы эти камни – валун и галька – превратились вдруг в живые существа, то малютке (правило Рубнера) пришлось бы производить и тратить гораздо больше тепла, чтобы сохранить свою первоначальную температуру, нежели великану, у которого интенсивность обмена веществ может быть значительно более низкой.

Конечный вывод таков: маленькие живые существа «сгорают» гораздо быстрее, чем крупные. Потому слон живет восемьдесят лет (на воле – до двухсот лет), а мышь – всего два с половиной года.

Простые расчеты показывают, что один слон весит столько, сколько 200 тысяч мышей. Теплопродукция же 200 тысяч мышей в 10 раз больше, чем у одного слона. Поэтому мыши гораздо прожорливее. 200 тысяч мышей съедают продуктов той же калорийности столько, сколько их в состоянии съесть 10 слонов. Само правило Рубнера часто так и называют: «От мыши до слона».