БОТКИН (1832–1889) – врач-терапевт и общественный деятель, создавший учение об организме как о едином целом, подчиняющемся воле. Родился в Москве в купеческой семье, она занималась торговлей чаем. В детстве хотел стать математиком, однако к моменту поступления в университет вышло постановление императора Николая I (1796–1855), которое разрешало свободный доступ для не дворян только на медицинский факультет.

Учился в Московском университете. В 1855 году его окончил, получив звание «лекарь с отличием». В том же году участвовал в Крымской кампании под началом знаменитого русского хирурга Николая Ивановича Пирогова (1810–1881) в качестве ординатора Симферопольского госпиталя (несколько месяцев заведовал лазаретом в Бахчисарае).

Получив в наследство от умершего отца 20 тысяч рублей, Боткин решил истратить деньги на приобретение интеллектуальной собственности: не стал домогаться меддолжностей, а укатил в Германию. За рубежом получил обширную подготовку по различным разделам медицины. На «курс наук» у первоклассных европейских ученых он потратил четыре с половиной года.

1860 года, возвратившись на родину, Боткин-москвич перебрался в Петербург, защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора медицины на тему: «О всасывании жира в кишках». Назначен исполняющим обязанности адъюнкта при терапевтической клинике. В 1861 году ее возглавил и в возрасте 29 лет получил звание профессора. Как пишет В.Д. Тополянский (книга «Доктор Захарьин: легенды и реальность. Антология»), за время отсутствия Боткина «на медицинском факультете Московского университета и в Медико-хирургической академии почти ничего не изменилось. Профессура попрежнему читала заученные годами лекции, кое-кто продолжал рассматривать печень как “многажды свернутый кишечный канал, а хирургия сводилась к трем главным правилам: «мягкие ткани режь, твердые – пили, где течет – там перевязывай”».

Получив в свое распоряжение клинику внутренних болезней, Боткин энергично повел дело. Прежде всего, учредил клиническую лабораторию и внедрил в практику ежедневное рутинное измерение температуры тела у каждого больного. По воспоминаниям одного из его бывших ординаторов, «перкуссия, аускультация, осмотр больного, словом, все способы исследования вырабатывались до тонкости; данные собирались с беспристрастием судебного следователя, а сопоставление их и строго логические выводы, давали слушателям стройную картину болезненного процесса».

Еще Боткин устроил при клинике прием приходящих больных, что было совершенной новостью, и во время этого приема прочитывал для студентов и врачей целые лекции, представлявшие тщательный разбор больных. Он стал очень популярен среди врачей и студентов, завоевал такую признательность своих слушателей, что они подали начальству коллективное прошение назначить Боткина профессором. И уже на втором году службы (1861 год) его сразу избирают ординарным профессором.

Пожертвовав науке почти всеми остальными жизненными интересами, Боткин всецело отдался клинике, не отвлекаясь от нее ни частной практикой, ни даже заботами о сохранении своего здоровья. В письме к своему брату (1861 год), он так описывает свой будничный день:

«В продолжение недели мне нечего и думать о письме или о каком-нибудь постороннем занятии; вот мой будничный день: утром, как встал, идешь в клинику, читаешь около двух часов лекцию, затем докончишь визитацию, приходят амбулаторные больные, которые не дадут даже выкурить покойно сигары после лекции. Только что справишь больных, сядешь за работу в лаборатории, – и вот уже третий час, остается какой-нибудь час с небольшим до обеда и этот час обыкновенно отдаешь городской практике, если таковая оказывается, что очень редко, особенно теперь, хотя слава моя гремит по городу.

В пятом часу возвращаешься домой порядком усталый, садишься за обед со своей семьей. Устал обыкновенно так, что едва ешь и думаешь с самого супа о том, как лечь спать; после целого часа отдыха начинаешь себя чувствовать человеком; по вечерам теперь в госпиталь не хожу, а вставши с дивана сажусь на полчасика за виолончель и затем сажусь за приготовку к лекции другого дня; работа прерывается небольшим антрактом на чай. До часа обыкновенно работаешь и поужинавши с наслаждением заваливаешься спать…»

Известность и врачебный талант сыграли своё дело, и Боткин стал первым в истории русским лейб-медиком семьи самого императора (до этого этнически русские лейб-медики были лечащими врачами только других членов императорской фамилии).

Боткину российская медицина обязана многим. В 1865 году он выступил инициатором создания эпидемиологического общества, целью которого была борьба с распространением эпидемических заболеваний. Общество было малочисленным, но деятельным, его печатным органом был «Эпидемический листок». В рамках работы общества Боткин изучал эпидемию чумы, холеры, тифов, натуральной оспы, дифтерии и скарлатины. Боткин стоял у истоков женского медицинского образования в России. В 1874 году он организовал школу фельдшериц, а в 1876 году – «Женские врачебные курсы».

Активная жизненная позиция, интерес к общественной деятельности позволили врачебной общественности избрать Боткина в 1878 году председателем Общества русских врачей. Одновременно он являлся членом главного управления Общества попечения о раненых и больных воинах, гласным Петербургской думы и заместителем председателя Комиссии общественного здравия Санкт-Петербурга. Во многом именно благодаря деятельности Боткина появилась первая санитарная карета, как прообраз будущей «Скорой помощи». Впервые в России добился постройки бесплатной больницы, открытой в 1880 (Александровская барачная больница, ныне больница имени С.П. Боткина).

Продолжалось негласное соперничество двух главных лекарей России – Захарьина и Боткина. Первый выбрал для себя ремесло обогащения, второй – искусство врачевания, став одновременно основателем «школы врачей-бессеребренников». Боткин зарабатывал немало, но деньги не ценил, земельные угодья не скупал, на бирже не играл.

Его соперник Захарьин раздраженно ворчал: «Я не могу, как Сергей Петрович (Боткин), осмотреть человека в какие-нибудь пятнадцать-двадцать минут и дать свое заключение. Мой мозг не так создан; чтобы разобраться и дать самому себе отчет в болезни, мне необходимо два-три часа времени».

Частная жизнь Боткина мирно протекала в среде его семьи. Он был семьянином и чрезвычайно заботился о своих близких. Любимым развлечением Боткина была игра на виолончели, которой он посвящал свои досуги. Был женат два раза.