Дэниел немного помолчал. Тишину нарушил раскат грома. Вспыхнула молния, на мгновение выхватив из темноты его фигуру.

– Во время Средиземноморской войны Джексон сражался под началом командира по имени Кларенс Эксон. Джексон стал ему как сын. Эксон уже основал «Черную лилию». Тогда это была частная военная компания. США наняли их, чтобы умножить силы. Как только война закончилась, Эксон предложил брату стать капитаном на одном из своих судов. Джексон вернулся домой, чтобы забрать с собой маму и меня. – Дэниел опять умолк. Похоже, решал, что рассказать, а о чем умолчать. – Они с мамой поссорились. У нас была лодка, мы собирались на ней уплыть, а Джексон угнал ее посреди ночи. Просто сбежал, и все. Но он забрал не только лодку. Джексон знал, что я хранил на борту запасы инсулина. Он увез и их. Понимал, что мама не выживет без лекарства, и бросил ее медленно умирать у меня на руках. Сначала я не пытался разыскать брата, но вскоре после смерти Марианны случайно наткнулся на него в порту. Тут меня будто током ударило. Я бросился на него. Попытался убить – прямо там, на том же месте.

Снова вспыхнула молния, и «Седна» задрожала на гребне волны. Дэниел провел по лицу ладонью и отвернулся. Я вспомнила, на что он способен в порыве гнева: сам рассказывал, как после изнасилования Марианны перебил всю команду.

– Джексон пригрозил: если буду его преследовать, если опять попытаюсь прикончить, он убьет меня. Я узнал, что он захватывает колонии на северо-востоке, и решил отправиться туда. А потом встретил тебя.

– Ты хотел сказать – а потом я тебя спасла, – бросила я.

– Думал, тихо и незаметно разыщу Джексона в порту. Больше никого в эту историю втягивать не буду.

– Идиот, – выдохнула я. – Впрочем, сама не лучше: зачем только я тебе поверила? Значит, собирался прикончить капитана одного из кораблей «Черной лилии», и чтобы все остальные про это ни сном ни духом? Это каким же образом?

– Понятия не имею. Разобрался бы по ходу дела. Может, Джексон меня бы первым прикончил. Для меня не это главное. Я просто хотел посмотреть ему в глаза и сказать: «Это сделал ты».

Я скрестила руки на груди. Я тоже хотела встретиться с Джейкобом лицом к лицу и призвать его к ответу. Высказать все как есть, заставить его выслушать каждое слово. Но я смогла взять себя в руки и не давать воли гневу.

– А я наивно думала, что ты мне помогаешь. Заботишься о Перл.

– Я правда…

– Заткнись! Ты его что, в каждом порту выслеживал?

– Расспрашивал людей в салунах, в магазинах. Несколько человек сказали, что корабль Джексона останавливался в Уортоне, а потом уплыл дальше на север, к Сломанному Дереву.

– Так вот почему мы причалили там, а не в Брайтоне, – произнесла я.

Брайтон – небольшой торговый порт к югу от Сломанного Дерева. Но мы проплыли мимо него. Дэниел заявил, будто в это время года вокруг Брайтона бушуют тайфуны.

– И как же ты собирался не впутывать нас в свои планы мести?

Чувство вины затуманило лицо Дэниела. Он бессильно обмяк, сгорбился. Из него будто выкачали воздух. Дэниел в очередной раз потер лицо.

– Надеялся, что все устрою тайком. Очень надеялся.

– Ты меня использовал, – бросила я.

Это осознание – как ожог, о котором я забыла. Заденешь обо что-нибудь, почувствуешь боль и вспомнишь.

– Тебе ведь нужно было в Долину не меньше, чем мне. Ты хотел привести нас к нему.

Когда Дэниел не ответил, я выпалила:

– Если бы «Черная лилия» плыла не на северо-восток, а куда-то еще, ты согласился бы плыть со мной? Помогать мне?

«Седну» качнула очередная волна. Свеча на столе поползла к краю. Дэниел шагнул вперед и поймал ее. От ее пламени на стенах кают-компании заплясали тени.

– Нет, – тихо ответил Дэниел. Произнося это короткое слово, он зажмурился. – Тогда – не согласился бы. Но теперь – да, конечно. Я хочу быть с тобой и Перл. Но еще хочу завершить эту историю из прошлой жизни, забыть о ней. Я не могу примирить эти две части себя. Моя жизнь состоит из двух половин. Не знаю, как их соединить.

Я вспомнила все моменты, когда моя судьба совершала крутой поворот. Самоубийство отца, гибель мамы, похищение Роу, смерть деда, появление «Седны». А я сама – текучая, как вода, каждый раз принимала форму сосуда. Почти, да не совсем: внутри меня всегда оставалось твердое ядро, которому я не могу дать название. Оно как камень: его ничто не меняет, его не затрагивают превратности судьбы.

Завывал ветер, на «Седну» накатывали волны. Казалось, целый мир обрушился на наш маленький корабль, желая его потопить.

– Даже не надеюсь, что ты меня простишь, – произнес Дэниел.

– Это правильно.

Дэниел сердито глянул на меня, поставил свечу обратно на стол и скрестил руки на груди.

– Вот уж не ожидал, что ты окажешься таким суровым судьей. Учитывая обстоятельства…

– Какие обстоятельства?

– Ты бы сама отомстила Джейкобу при первой возможности.

– Конечно, хотелось бы за все рассчитаться. Но какое это имеет значение? Джейкоба нет в живых.

– Можешь меня не прощать. Но ты меня понимаешь. Даже не отрицай, – произнес Дэниел. – Тебе ли не знать, как сильна эта тяга все исправить и оставить прошлое в прошлом?

– Я знаю одно: нам вот-вот предстоит самое долгое плавание в жизни, и, возможно, за нами погоня. Еще я знаю, что мы потеряли…

Не в силах продолжать, я сглотнула ком в горле. Пыталась выговорить имя Бехира, но горло каждый раз сжималось.

Дэниел шагнул вперед и вытянул ко мне руки. Но я уперлась ему в грудь и оттолкнула его.

– Перл не должна была этого видеть. – Наконец я не выдержала: голос задрожал, плечи затряслись от рыданий. – Вдруг она после этого никогда не оправится?

Меня трясло. «Седну» мотнуло вбок, и я чуть не полетела на пол, но Дэниел меня поймал. Взял за руки, помог устоять на ногах, но вплотную не подходил: держал дистанцию.

– Перл сильная, – ответил Дэниел. Взял меня за подбородок, и наши взгляды встретились. – И вот еще что: ты ни в чем не виновата. Виноват я один. Это мое бремя, мне его и нести.

Дэниел большим пальцем смахнул с моей щеки слезу. Я отступила на шаг. Рыдания все рвались из груди. Я задыхалась. Поспешила к двери: пусть порывы ветра унесут все плохое. Я остановилась на пороге и оглянулась на Дэниела.

Он стоял на том же месте, рядом со свечой. Стену за его спиной озарял круг мягкого света. Я видела только силуэт Дэниела, будто передо мной стояла одна лишь темная тень.

Дождя не было уже много дней. Воды в баке осталось совсем мало. Пришлось вводить ограничения. Все страдали от обезвоживания. Кое-как таскались по палубе, облизывая треснувшие губы и моргая пересохшими глазами. Ссор и перепалок стало больше, члены команды то и дело обрывали разговоры на полуслове или за завтраком бросали друг на друга недобрые взгляды. Смерть Бехира перед самым началом плавания через Атлантику стала для нас не только страшным горем, но и дурным знаком. Казалось, нас вот-вот настигнет новая беда.