Экономика каучукового бума могла существовать и расти потому, что объединила ряд частично перекрывающихся форм, таких как хищнические цепи, пространственные конфигурации растений и животных, а также гидрографические сети, на основе соединения их сходных составляющих. В результате все эти более базовые закономерности стали частью всеобъемлющей формы – эксплуататорской политико-экономической структуры, от чьих тисков было трудно укрыться.

По сути, эта форма создала условия возможности для возникших политических отношений. Шаманы, мастерски умеющие занимать позицию господства в мультиприродной перспективистской системе хищничества, использовали эти навыки для усиления своей власти. Пройдя подготовку в низовьях реки, шаман Хаминауа получил перспективу, включающую и превосходящую точки зрения социальных акторов выше по течению (da Cunha, 1998: 12). Жители низовья реки находятся на уровне, включающем в себя другие фрактальные уровни речного паттерна – формы, которая приобрела общественное значение благодаря колониальной экономике, связавшей ее с лесом и его туземными обитателями[151]. Более того, амазонский шаманизм нельзя понять без учета колониальной иерархии, которая отчасти и создала его и ответом на которую он является (см. Gow, 1996; Taussig, 1987). Однако шаманизм – не просто продукт колониализма. Шаманизм и колониальная добывающая промышленность одинаково были охвачены, ограничены и принуждены использовать общую форму, которая отчасти их превосходила.

ЭМЕРДЖЕНТНЫЕ ФОРМЫ

Формы, подобные паттерну, устанавливающему связи между каучуковыми деревьями, реками и экономикой, являются эмерджентными. Под «эмерджентным» я подразумеваю не просто новое, неопределенное или сложное. Скорее, ссылаясь на мое обсуждение в первой главе, я подразумеваю появление принципиально новых реляционных свойств, несводимых ни к одной из более базовых составляющих частей, которые дали им начало.

Форма как эмерджентное свойство проявляется в физическом ландшафте Амазонии. Возьмите, к примеру, водовороты, возникающие порой в амазонских реках, которые я обсуждал ранее в книге и во введении к этой главе. Такие водовороты обладают новыми свойствами по сравнению с реками, в которых они появляются, а именно, они демонстрируют согласованный круговой паттерн движущейся воды. Этот круговой паттерн, в котором течет вода в водовороте, более ограничен и в связи с этим проще, чем более свободное, вихревое и потому менее структурированное течение воды в остальной части реки.

Круговая форма водоворота возникает в речной воде, и это явление нельзя свести к случайным обстоятельствам, обусловившим специфические характеристики этой воды. Позвольте мне пояснить. Любая конкретная единица воды, протекающая через бассейн Амазонки, непременно имеет особую историю, связанную с ней. То есть в каком-то смысле она находится под влиянием своего прошлого. Она протекала через определенную местность и в результате приобрела различные свойства. Эти истории – откуда взялась вода и что с ней произошло – наделяют реки Амазонки специфическими характеристиками. Если, например, вода, впадающая в определенную реку, проходила через бедные питательными веществами песчано-кварцевые почвы, то вода в реке станет богатой танином (см. Главу 2) и, следовательно, темной, полупрозрачной и кислой. Тем не менее, и что важно для аргументации, такие истории не объясняют и не предсказывают форму, которую водоворот примет в таких реках. При соответствующих условиях круговая форма возникнет независимо от конкретных историй о том, откуда попадает вода в реки.

Однако стоит отметить, что условия, приводящие к возникновению водоворота, включают непрерывный поток воды. Так что новая форма, обретаемая водоворотом, неотделима от воды, в которой он возникает: если течение воды остановится, эта форма исчезнет.

И все же водоворот – нечто иное, нежели непрерывный поток, необходимый для его возникновения. Нечто иное есть нечто меньшее. Это нечто меньшее и есть причина того, почему стоит рассматривать эмерджентные сущности, такие как водоворот, с точки зрения формы. Как я упоминал, течение воды в водовороте менее свободно по сравнению с другими, менее скоординированными путями движения воды в реке. Эта избыточность – это нечто меньшее – и образует круговой паттерн течения, который мы связываем с водоворотами. Именно она и объясняет его форму.

Водовороты одновременно отличаются и неразрывно связаны с тем, от чего они произошли и от чего они зависят. Этим водовороты похожи на другой эмерджентный феномен, такой, как, например, символическая референция. Как упомянуто в первой главе, символическая референция возникает из более простых семиотических модальностей, в которые она вложена. Подобно водовороту и его связи с текущей в реке водой, символическая референция проявляет новые эмерджентные свойства относительно икон и индексов, от которых она зависит и происходит.

Это свойство разрыва при непрерывности, которое появляется с водоворотами, также присуще и эмерджентному паттерну, очевидному в каучуковой экономике. Разные причины, обусловливающие распределение каучуконосных деревьев и рек, становятся неважными, когда экономическая система объединяет их действием закономерностей, которым подчиняются как деревья, так и реки. И все же такая экономика повсюду явно зависит от каучука. Она также зависит от рек, которые используют, чтобы иметь к нему доступ.

Следовательно, эмерджентные феномены носят вложенный характер. Они в некоторой степени отделены от процессов более низкого порядка, из которых происходят. Однако их существование зависит от условий более низкого порядка. Это действует в одном направлении: водоворот исчезает, когда меняется русло реки, но речные русла не зависят от продолжительности водоворотов. Подобным образом существование каучуковой экономики Амазонии всецело зависело от паразитов, вызывающих такую болезнь, как, например, южноамериканская пятнистость листьев, и ограничивающих распространение бразильской гевеи. Как только латекс начали производить каучуковые плантации Юго-Восточной Азии, далекие от этих паразитов, это ключевое препятствие для паттерна распространения каучуконосных деревьев исчезло. Стало возможным совершенно иное экономическое устройство, и, подобно скоротечному водовороту, эмерджентная форма, политико-экономическая система, объединявшая каучук, реки, туземцев и баронов, исчезла.

Биосоциальная эффективность формы отчасти заключается в том, что она как превосходит составляющие ее части, так и неотделима от них. Она является неотделимой в том смысле, что эмерджентные паттерны всегда соединены с нижележащим уровнем энергетически и материально. А материальность, скажем рыба, мясо, фрукты или каучук, есть то, к чему живые самости, будь они дельфинами, охотниками, питающимися плодами рыбами или каучуковыми баронами, стараются иметь доступ, когда они используют форму. Форма также превосходит их в том смысле, что после объединения этих паттернов их сходства распространяются по самым разным сферам: закономерности, посредством которых добывают каучук, переходят из физической сферы в биологическую и человеческую.