Она выбралась из дома и стремглав понеслась в госпиталь.

Что она хотела, Джемма не знала и сама. Вряд ли ей хватит наглости заговорить с Эдриком, даже несмотря на то, что он по-прежнему виделся предателем, предпочетшим свою Ану. Вчерашние переживания за его жизнь немного приутихли, но это нисколько не умаляло вины Джеммы, и теперь она особенно остро чувствовала, сколь подло поступила. Она не надеялась оправдаться и даже не собиралась начинать: сколь бы ни пеняла мама на этот злосчастный мак, а ненависть Джемма взрастила сама, как когда-то Кедде, поддавшийся ревности, отвернувшийся от друзей и едва не погубивший их во время одного из приступов. И только после этого выяснивший, что все его подозрения были беспочвенны, что Кеола любила именно его, что товарищи стояли за него горой, не отдав на расправу и доверившись даже после попытки убийства. Джемма, пытаясь образумить Кедде, и предположить не могла, что однажды окажется на его месте. И что точно также, как и он, осознает свою ошибку, когда уже станет слишком поздно.

Почему она не стала честно бороться за Эдрика? Разве он не стоил этого? Ана не чуралась никаких средств, а Джемма вместо того, чтобы вцепиться в любимого обеими руками, отказалась от него. А потом и вовсе… все уничтожила…

Она не решилась идти через главный вход, проскользнув вдоль стены к палатным окнам: а вдруг тот же Эйнард или, что еще хуже, Дарре знает, какую роль сыграла Джемма в похищении Аны? Он же за свою любимицу даже кровную сестру в землю зароет, а уж Джемму и вовсе не пощадит, пусть даже Ана вернулась в Армелон целой и почти невредимой. А Джемме просто жизненно необходимо было увидеть Эдрика. Убедиться, что с ним все хорошо. Снять хоть этот грехе души. А потом…

— Не думал, что придешь, — сдавленным голосом проговорил за одним из окон Эдрик, и Джемма сползла по стене вниз, напрягая слух и стараясь не пропустить ни слова. На ее счастье, утро выдалось душным, и створки были чуть приоткрыты, впуская в палату воздух и позволяя звукам просачиваться наружу. — Не вправе был надеяться на понимание.

Внутри повисла тишина, но Джемме не нужен был ответ, чтобы понять, кто сейчас рядом с Эдриком: она чуяла запах ненавистной соперницы и ощущала, что грудь снова заволакивает знакомым холодом.

— Я сама виновата, — неожиданно проговорила Ана, и Джемма тряхнула головой, не веря своим ушам. Ощущение раскрываемой тайны выдернуло из бездны. В чем могла быть виновата Ана? И о чем говорил Эдрик? Кажется, они с невестой очень мило щебетали, когда Джемма видела их в последний раз. Неужели сейчас успели поссориться? — Я заварила всю эту кашу, не думая ни о чьих чувства, кроме собственных. Я ведь знала, что и тебе будет плохо, и Джемме. И все же сделала именно такой выбор. Так что пожинаю заслуженное.

Джемма, усмехнувшись было от последней фразы, вдруг замерла, вспомнив предыдущую. Почему Эдрику должно быть плохо из-за их помолвки? Ведь Ана же о ней говорила — больше не о чем! Понимала, как больно будет Джемме от выбора Эдрика, но ее это явно лишь подстегнуло. Или все-таки…

— Никто не заслуживает предательства, — все также безжизненно проговорил Эдрик. — Особенно ты — лучший друг, которого только можно пожелать. Я знаю, что мне нет прощения, и сам всю жизнь буду себе худшим судьей. Но предать Джемму во второй раз я не смог. Знаю, что не имею право просить…

Джемма пропустила окончание его фразы, как ни старалась заставить себя дослушать до конца. Но одно слово Эдрика перевернуло мир с ног на голову и затмило все остальное. Он назвал Ану другом. Просто другом: не невестой и даже не девушкой. Как раньше. Как всегда. Как уже почти не могло быть.

— Я не стану писать донос на похищение, если ты об этом, — вернул на землю посуровевший голос Аны, и Джемма снова навострила уши, догадываясь, что речь идет о ней. — Очень не хочется выглядеть дурой, если эта девица заявит, что пошутила, а Райде по глупости принял ее слова за чистую монету. Но я бы посоветовала тебе хоть ненадолго забыть про свою влюбленность и посмотреть на Джемму со стороны. Чтобы оценить ее поступки и понять ее истинное к тебе отношение. Потому что меньше всего на свете мне хочется однажды услышать, как мой друг лишился чести или даже жизни из-за ее капризов.

У Джеммы упало сердце, хотя еще за секунду до этого колотилось, как ненормальное.

Ойра, Ивон, она не ослышалась? Ана сказала «влюбленности»? Влюбленности Эдрика в нее, Джемму? И Эдрик не принялся отказываться, убеждая невесту в неправоте?

Неужели он испытывал к Джемме настоящие чувства? И от этого так злился, когда увидел ее в спальне Хедина, ревнуя и понимая, что потерял? Он же никогда раньше не осуждал ее, даже если Джемма сама понимала, что переступила черту! А туг будто с цепи сорвался, и Джемма чувствовала в его словах неприкрытую боль, но за своей болью отказалась в нее поверить.

Тогда почему он согласился на свадьбу с Аной? Пусть не сейчас, а почти через три года, но объявил об этом на весь Армелон, чтобы не возникло никаких сомнений? Разве можно любить одну, а жениться на другой?

Или это потому что Ана была человеком, а Джемма — драконом?

— Не беспокойся об этом, — все тем же странным тоном ответил Эдрик. — Боги решают, стоит ли сохранить мне то и другое. А я могу лишь попытаться хоть раз в жизни поступить, как мужчина.

— Сделаешь Джемме предложение? — неожиданно усмехнулась Ана, и Джемма ощутила, что способна убить человека собственными руками. Прямо сейчас. Обернуться, просунуть голову в окно и перекусить Ану пополам. И Эдрика вместе с ней, если он в ответ поддержит эту издевательскую остроту. — Несмотря на то, что она… была с другим мужчиной?

Джемма вздрогнула. Она не слышала ответа Эдрика, но все ее существо кричало о том, что он кивнул. Взял и кивнул! Наплевав на то, что Джемма творила, что он о ней думал, что о ней думали другие. Он кивнул, потому что любил ее и хотел провести с ней всю жизнь! Он кивнул… чтобы насолить Ане, посмевшей указывать ему, как поступать?

Была с другим мужчиной…

— Однажды ты тоже полюбишь и поймешь, что на свете есть только одна по-настоящему важная вещь, — торжественно и до слез печально проговорил Эдрик, и у Джеммы замерло сердце в предчувствии чего-то невероятного. — Это несколько секунд счастья, когда ты смотришь в любимые глаза с надеждой и почти веришь, что не услышишь в ответ «нет».

— Ох, и романтик! — вздохнула Ана, но Джемма ее уже не слышала. Она вообще ничего больше не слышала, кроме забившегося в исступлении сердца и обрушившейся лавиной правды.

Эдрик ее любил!

Всегда, все это время, невзирая на ее обиды, месть и даже уверенность в ее измене. Он любил ее любую и просто не осмеливался признаться в своих чувствах, слишком сильно боясь ее отказа. И Джемму не удивлял этот страх. Разве она хоть раз дала ему возможность догадаться о ее истинном к нему отношении? Отталкивала: то из недоверия, то из вредности — и пожинала то, что заслужила. Зачем Эдрик согласился на эту Эндову помолвку, Джемма не знала, хотя теперь могла предполагать, что он хотел лишь поддержать лучшую подругу, которая своей верностью, пожалуй, заслуживала даже такого отклика. Но все это не имело к чувствам никакого отношения!