– Кого не убили ломиком? – не понялЧимоданов.

– Два пьяных ежика в лесу убили ломикомосу, – предложил Хаврон. В нем с детства томился поэт заборного жанра.

Чимоданов хихикнул. Впервые он встречалчеловека, кому было интересно его словотворчество.

– Осу нельзя убить ломиком, – сказал он,опуская боевой топор.

Мошкин, следуя его примеру, опустил меч, послечего тот незаметно испарился из его рук.

– Тогда и пилить крокодилом нельзя, –заметил Хаврон.

– Можно. У него зазубрины на спине.

– Пусть так, – миролюбиво согласился Эдя.Он уже заметил, что у него налаживается контакт с ершистым подростком. –Тогда вот: два пьяных ежика в лесу взорвали динамитом колбасу.

– Про динамит лучше не упоминать, –голосом ослика Иа, на глазах у которого застрелили из обреза Пуха и Пятачка,произнес Мошкин.

– Почему?

– Не на всех членов нашего дружного коллективаслово «динамит» действует в правильном ключе, – сказал Мошкин и грустнооглянулся куда-то в недра комнаты.

Неожиданно Аня отстранила Мошкина и быстропрошла в комнату. Ее не останавливали. Ученик стража, даже начинающий, всегдаумеет отличить, когда человек делает что-то сам, а когда его ведетнаправляющаярука. Возле красного чемодана Аня присела на корточки. Коснулась его. Отдернуларуку. Ее лоб покрылся испариной.

– Это здесь! – сказала она уверенно.

Ната и Мошкин переглянулись, а Чимодановсмутился.

– Нн-но! Подчеркиваю! – произнес онгромко, но что именно ему хотелось подчеркнуть, так и осталось неизвестным.

– Что здесь? – спросил Эдя.

Аня молча отщелкнула замки. Чимоданов,опомнившись, попытался удержать ее руку, но неожиданно отступил назад. Аняподняла крышку.

Любопытная Ната раньше Ани заглянула в чемодани хихикнула. На дне лежали несколько глиняных черепков и мужской ботинок с обгоревшимноском. Эдя взял ботинок за шнурок и вытянул его из чемодана. Ботинок какботинок. Дорогой, из хорошей кожи.

– Миленько! Может, это ботинок-бумеранг,который, если кинуть его в кого-то, возвращается к хозяину? – тономпрофессиональной язвочки поинтересовалась Ната.

– Боюсь, что к хозяину он уже невернется, – сказал Эдя, принюхиваясь.

Из ботинка тянуло тленом. Хаврон уронилботинок в чемодан и захлопнул крышку. Петруччо поспешил защелкнуть замки. Егопепельное лицо мало-помалу оживало, перебирая цвета: сиреневый, фиолетовый,пока, наконец, не стало розовым.

– Мы пришли сюда из-за ботинка? – спросилЭдя у Ани.

Аня медленно покачала головой.

– Из-за ботинка? Нет... не знаю...

– И что мы искали, ты тоже не знала?

– Нет.

– Это радует! – утешил ее Хаврон. –Когда не знаешь, что ищешь, всегда просто убедить себя: то, что ты нашел, иесть то, что ты искал. Если через какое-то время это перестанет тебяустраивать, просто говоришь себе: «Ребят, я разобрался! Я ведь искал совсем нето!» и отправляешься искать дальше. Работает безотказно.

Аня отрешенно посмотрела на него сквозь стеклаочков. Хаврон пожалел, что открыл рот. Вот уж стеклышки! Аня видит теперь неслова, а то, что за ними.

– Нам надо идти! – сказала она.

– Нам – это вам? Тогда всего хорошего! Незабудьте прислать эсэмэску, как добрались! – с вызовом проговорила Ната.

– Нам – это всем вместе. Причем лучшепоспешить, – сказала Аня.

Сказала так спокойно, что Чимоданов и Мошкиннемедленно засобирались. Ната не пожелала остаться одна. Компанию она нагнала ужена лестнице. Петруччо уныло тащил чемодан, колотивший его по коленям.

– Чимоданов, почему ты его не выбросишь? Иохота тебе таскать эти кости и черепки? – поинтересовалась Ната.

Петруччо озлобленно взглянул на нее, но ничегоне ответил.

* * *

Оказавшись на улице, Аня пошла между домами.Она двигалась уверенно, как человек, хорошо знающий места. Выбирала лазейкимежду гаражами, не задумываясь перелезла через сетчатый забор детского сада ивнезапно оказалась на широком проспекте там, где он сливался с жалкой маленькойулочкой, которая сама вскоре переходила в оживленную магистраль. И здесь Аняпроявила такую же осведомленность. Дождавшись, пока дальний светофор поймаетпоток встречных машин, она уверенно пересекла четыре полосы проспекта. Не успелЭдя подумать, что они все равно не смогут пройти из-за потока встречных машин,как те тоже были остановлены невидимым светофором.

– Откуда ты так хорошо знаешь этотрайон? – спросил Эдя, когда в огромном, тянувшемся почти на квартал доме,оказался подвальный магазинчик, позволивший им сразу выскочить на ту сторону.

– Я знаю? Я здесь вообще впервые, –сказала Аня, поправляя на переносице очки.

– А-а-а... – протянул Эдя, хотя на самомделе оценивал ситуацию скорее как «у-у-у-у».

Ната красноречиво посмотрела на Чимоданова,Чимоданов – на Мошкина. Мошкин не нашел на кого посмотреть и ограничилсявздохом.

– Слушай... я понимаю, что тебя ведутстеклышки... но если ты знаешь конечный пункт, где мы должны оказаться, почемубы нам не взять такси? – спросила Ната.

То, что с водилой придется расплачиваться,Нату не волновало. Она просто на него посмотрит, и тот моментально осознает,что всю жизнь мечтал отвезти хоть кого-нибудь даром.

Аня покачала головой.

– Нельзя.

– Почему?

– Просто нельзя и все. Если мы хотим добратьсяживыми, то должны идти именно так. Другого пути не существует, – сказалаАня.

Больше вопросов не возникало. Более того,мнительный Чимоданов моментально достал из кармана маркер и принялся отставлятьповсюду руны. Дворы странным образом пустели. Мамаши с колясками, пенсионеры ислучайные прохожие спешно эвакуировались в подъезды, испытывая тревогунеобъяснимого свойства.

Мошкин остановился, вгляделся в очередную рунуПетруччо и спросил:

– Чимоданов, что ты делаешь?

– А что, не видно? Маскировочные руны! –назидательно отвечал Чимоданов.

Зудука, сидевший у него за плечами, молчагордился хозяином. Как оказалось, небезосновательно.

– Чимоданов, ты просто шедевральный идиот! Скаких это пор у маскировочных рун извилистое завершение? Это руны ужаса. От такихопустели Содом и Гоморра. Опустели же, да?

Чимоданов вгляделся в руну и хлопнул себя полбу.