– Вам пора идти. У меня сейчас встреча, капитан.

– С русской девушкой Ольгой?

– Она из модного алжирского журнала. Что вам опять мерещится, капитан?

– Ничего, но русские наши враги, как и китайцы. В пустыне надо быть осмотрительнее с иностранцами, адмирал.

– Она журналистка из Алжира. Ее лично проверял мой помощник по безопасности. Он звонил в алжирский офис и… – Тут адмирал заскрипел зубами: получалось, что он оправдывается, но продолжил, теряя хладнокровие: – И ему ответили, что мадемуазель Блохин находится в командировке в Мали! И вообще… не суйте свой нос в то, что вас не касается, капитан.

Адмирал вдруг осекся, глядя мимо наглого представителя Управления спецопераций из Парижа. Капитан Жак развернулся. Его цепкие глаза в узкой щели между темными тюрбаном и вуалью, закрывавшей половину лица, заметно расширились. От КПП к ним направлялась высокая загорелая девица в немыслимом для военного лагеря одеянии.

– Hi! Mister Guyvo! – весело закричала фантастическая девица и замахала голой рукой. – How are you? – улыбаясь, сказала она, подходя к адмиралу. – Ох, простите за мой неуместный английский в этих шикарных французских владениях, но я только что разговаривала c Pibe, а эти ребятушки в Лондоне совсем не знают французского, и я не сумела переключиться… – Она извиняюще развела загорелыми руками, и модная кожаная куртка, небрежно висевшая на левом плече, упала на землю.

Адмирал и сам не понял, как это он успел сделать шаг, нагнуться и подхватить косуху. (Не зря в молодости занимался волейболом! Вот и пригодилось!)

– Простите, я такая неуклюжая, – очаровательно засмеялась девица. – Но какой же вы ловкий, адмирал Гайво…

– С какими ребятушками из Лондона вы говорили? – зачем-то уточнил адмирал, видимо находясь под впечатлением разговора с человеком из DGSE. Он оглянулся, но неприятный человек с винтовкой исчез.

– С ребятушками из Play It By Ear… Куда это вы все время оглядываетесь? Кого-то ищете, господин адмирал? Я здесь! – Девица снова приветственно помахала загорелой рукой и рассмеялась. Ее большие черные, немного раскосые, как у кошки, глаза искрились. – Pibe – это крутющая фэшн-студия в Лондоне. Я сделала для них шикарный фоторепортаж об эгалитарном братстве охотников Донзо… Вы же наверняка слышали о Донзо Тон? Не слышали?! Ну как же так, адмирал?! – Восхитительно красивая девица приблизила к нему лицо, словно пытаясь навсегда запечатлеть в своей памяти недотепу, не слышавшего об охотниках Донзо Тон, и продолжила волнующим грудным голосом: – Легендарный Соголон Джара был основателем средневековой империи Мали… Восемьсот лет назад он придумал настоящую хартию для братства охотников Сахары, представляете? – И она опять без намека на кокетство приблизила к нему прекрасное лицо. – А мы можем с вами где-нибудь уединиться, господин адмирал?

И тут он осознал, что, во-первых, неестественно улыбается, во-вторых, неподвижен, примерно как фонарный столб, в-третьих, держит куртку в руках и даже прижимает к груди, а в-четвертых, в некотором отдалении от них застыл смущенный дежурный по гарнизону.

– Что такое, Люк? – адмирал поджал губы и спросил сухо, ответственно, как и положено военному, которого родина отправила воевать в чертовски непростые места.

– Наша гостья не показала на КПП… – сбивчиво заговорил молодой капитан-десантник. – Точнее, я сам забыл проверить ее рюкзак… Виноват!

Пока адмирал соображал, как выйти из щекотливой ситуации, посланница алжирской фэшн-журналистики непринужденно открыла кожаный рюкзачок, болтавшийся на ее левой руке, и мельком показала небольшой фотоаппарат, пресс-карту с фотографией и блокнот.

– Простите меня, я переволновалась перед встречей со знаменитым полководцем, – просто и искренне сообщила она, – и забыла показать, что вооружена лишь фотоаппаратом.

Девица стояла, повернувшись боком, всего в паре шагов от него. Ее розовое платье было открытым до такой степени, что он увидел то, что никак не описано в уставе воинской службы. И еще от потрясающей гостьи шел легкий аромат парфюма… что-то древесное, свежее, чуть горьковатое, так пахнет после осеннего дождя в зарослях вяза в Броселиандском лесу рядом с родительской фермой… Тут адмирал мысленно хлестнул себя по щекам и увидел, что дежурный тоже смотрит совсем не на рюкзачок.

– Вы свободны, капитан Люк! – и адмирал накинул на голые плечи девушки кожаную косуху.

– Еще кое-что… – Дежурный извиняюще хлопал мохнатыми ресницами и не уходил.

– Что?

– Там у КПП две пожарные машины застряли, у одной двигатель стуканул, и местные ребята-пожарники просят разрешения потренироваться, пока чинятся… Ну, «рукава» хотят поразворачивать пожарные.

– Пускай тренируются, – бросил адмирал и показал гостье на вход в штаб.

Поднимаясь по лестнице, он честно ей признался, что согласился на интервью под давлением помощника – майора Луи, которого знает много лет и которому доверяет абсолютно. Тут адмирал неожиданно для самого себя бархатно пробасил, передразнивая старину Луи: «Нам следует наконец раскрыть тайну жителям Африки, что вы не военный робот, господин адмирал, а настоящий живой человек». Его первая в жизни пародия неожиданно имела успех, и журналистка рассмеялась. Он спросил про упомянутую ею хартию охотников Сахары, и она быстро и очень внятно изложила, что в древней империи Мали существовал общественный договор, определявший организацию всего местного социума. Жители делились на воинов – обладателей колчана, ремесленников и рабов.

– А ведь с тех пор ничего особо не изменилось, – прокомментировал услышанное адмирал, открывая перед гостьей дверь приемной.

– Нет, господин адмирал, изменилось! Вот я недавно снимала фоторепортаж… Один старик, выходец из касты рабов, очень гордился, что из всей деревни только члены его семьи могли быть принесены в жертву духу-покровителю. И он сожалел, что человек был заменен на быка или корову… То есть изменения все-таки есть!

– Ну, мы с вами этого не знаем, – мягко отреагировал адмирал, показывая знаками вставшему из-за стола низенькому усатому помощнику Луи, что гостью следует немедленно угостить свежим кофе, – и я не удивлюсь, если кое-где здесь до сих пор существуют человеческие жертвоприношения…

В функциональном кабинете, обставленном в подчеркнуто неколониальном стиле, возникло новое затруднение. Обычно посетителей из числа шейхов и вождей адмирал усаживал на низкий диван вдали от письменного стола, в неформальной зоне огромного кабинета, а сам садился напротив – в кресло повыше, давая понять местным жалобщикам и просителям, кто в этой пустыне настоящий альфа-самец. Но, войдя в кабинет, он сообразил, что в ходе интервью его взгляд будет постоянно натыкаться на грудь (надо сказать, безукоризненную) журналистки в вырезе платья и он, разволновавшись, может наболтать какой-нибудь ерунды. Поборов немалый соблазн, адмирал отодвинул перед девушкой кресло у журнального столика, а сам сел напротив на низкий диван. Его колени оказались чуть ли не у подбородка, но лучше уж казаться смешным сейчас, чем глупым в напечатанном интервью.