Мужчина теперь едва заметно дрожал, но отвечал уверенно, без пауз:

– Цель уже в прошлом. Мы должны были создать новую финансово-кредитную систему, но вышло так, что нас раскидало по всему миру, мы не могли встретиться довольно долго. А когда это случилось… знаешь, я и Эмпатия смогли всех убедить, что оно того не стоит. Мы решили, что…

– А-а, то есть последний мировой кризис на вашем счету? В смысле, он случился из-за того, что вы профукали Цель?

– Да, – тот признал, но взгляда не отвел. – И сейчас считаем, что некоторые Цели не стоят… смерти любимых.

От последнего слова я чуть не расхохоталась вслух. Данька же сдерживаться не стал:

– Вы там шведской семьей, что ли, живете? Все любят друг друга, мир и гармония?

Умиротворение и не думал обижаться – вряд ли ему это вообще было свойственно:

– Не говори так, словно это плохо. Будто это хуже, чем убивать самых близких.

По лицу Дани пробежала тень. Теперь он говорил без веселья:

– Нет. Хуже ничего нет. Но вы-то смогли договориться. Зачем вмешиваетесь в дела других?

– Дрю убедил нас, что без контроля ты станешь опасен. Мы не хотим войны, не хотим потрясений… Мы хоть и не последовали своей миссии, но чувствуем себя ответственными за историю.

Мне захотелось его ударить – по лицу, наотмашь, чтобы стереть это спокойствие и уверенность. Ответственными за историю! Расскажите это Маркосу, который бросился на вооруженных людей, чтобы защитить своих прихожан! Но Даня меня опередил:

– О, как интересно. Вас замучила совесть… ну конечно! Вы же не настолько идиоты, чтобы не увидеть последствий своего решения! И тогда подумали, что обязаны сделать хоть что-то, чтобы перестать себя винить.

Он двинул рукой, выталкивая женщину вперед, затем перехватил ее и притянул к себе. Умиротворение закричал до того, как Знаменатель свернул Агрессии шею. Потом упал на колени, запрокинул голову и закатил глаза. Теперь я понимала, как это выглядит со стороны: в это мгновение он видел всю жизнь элемента, получал его способность, страдал от потери.

Даня, отбросив тело в сторону, шагнул к Умиротворению. Мне не было жаль ни ту, ни другого, как им не жаль было толкать бедную влюбленную девочку на самоубийство. Мужчина плакал как ребенок. Я не могла не сочувствовать ему, но приоритеты не сдвинула. Однако сказала:

– А вот Умиротворение пока можно оставить. Пусть теперь сами разбираются.

Даня внимательно посмотрел на меня, наклонился к мужчине и прошептал:

– Знаешь, что будет теперь? Вы держались только потому, что Агрессия была жива. Всем скопом ее утихомиривали, защищали от себя самой. А сейчас все станете злее и начнете грызть друг другу глотки. Добро пожаловать в игру, Умиротворение.

Я пошла мимо них по аллее, не оборачиваясь. Люди, возомнившие себя богами, должны брать полную ответственность за свои поступки. И принимать наказание, а не только сложные решения. Наверное, я начала мыслить как Знаменатель. Или просто Даня, сам того не желая, в этот момент окутал меня даром, заражая настроением.

Наверное, так и было. Потому что гораздо позже, уже пытаясь уснуть в его квартире, я вдруг запоздало ощутила ужас. В голове крутилась одна и та же мысль: Даня в стремлении к справедливости может стать опасен. Разве в этом можно было сомневаться? Но он не убил Умиротворение, потому что я вмешалась. Кажется, картина складывалась именно так, как все и говорят, – я могу его сдержать. Возможно, смогу и через пару десятков лет. И Штефан тоже, если именно он станет Знаменателем. Вот только останавливать Даньку мы будем по-разному.

– Я соврал. – От Даниного голоса я вздрогнула. Думала, он спит. Или я со своими терзаниями его все-таки разбудила. – Кара не погибла в аварии. Я убил ее. Сам.

Мне кажется, я это сразу поняла, просто не хотела формулировать осознанной мыслью.

– Почему?

– Потому что хотел стать Знаменателем.

В его тоне я уловила неестественность:

– А почему на самом деле, Дань?

Он молчал несколько минут.

– Потому что хотел освободиться. И почувствовал, что она тоже приходит к этой мысли. Нас осталось всего двое – некому было вовремя убедить, гарантировать соблюдение правил, обещать, что все наладится. И я просто выбрал себя вместо нее.

Я закрыла глаза и ничего не ответила. Любить сложно. Любить настолько неоднозначного персонажа – сложнее некуда.

Утром на номер Штефана я скинула сообщение: «Мы оба заинтересованы в том, чтобы невинные не пострадали. Как пострадала Ольга. Ты еще помнишь об Ольге, Штефан? На крыше. В семь».

Я предполагала, что Штефан согласится встретиться один на один, но Даня покачал головой:

– Хорошо, я не буду вмешиваться, если он явится без группы поддержки. Но не рассчитывай на это. Он помнит Ольгу, не сомневайся, просто дело уже давно в другом. Он ведь и им отомстить не сможет, если не получит силу Знаменателя. Сейчас все его задачи сошлись в одной точке – тебе. Поэтому ты возьмешь пистолет.

Даня не ошибся. Ветер бил ледяными порывами. Еще сильнее, чем в прошлый раз, когда мы стояли на этой крыше. Словно холод собрался со всей столицы и сконцентрировался в одном месте.

– Ты убил одного из нас, Знаменатель! Это ли не доказательство, что в тебе нет милосердия? Справедливость без милосердия – бойня. Через пятнадцать лет мир содрогнется оттого, что породил тебя.

Говорил только один. Остальные стояли рядом, чем-то неуловимым похожие друг на друга. Двое мужчин и две женщины. У всех в руках автоматы. Штефан находился чуть поодаль, но выражение его лица было таким же – хмурым, задумчивым.

Даня произносил слова размеренно, без тени напряжения:

– Я убил одного, но Логику среди вас не вижу. Кто из семейки пришил Логику? При живом Умиротворении после смерти Агрессии приоритеты колышутся, как мятник, не так ли, Осознание?

Мужчина покачал головой. Он выглядел измученным, уставшим:

– Это неважно. Ты и сам знал, что так получится. Убив одного, ты разрушил весь союз.

– И что, хочешь сказать, что теперь вам терять нечего? Лучше уж сражаться со мной, чем друг с другом?

– Именно.

– Тогда не будем тянуть. – Я не разделяла веселья Даньки, но его уверенность в себе была непоколебимой. – Если вы сегодня убьете меня, то этим двоим не нужно будет бороться за главный приз.

Я поймала взгляд Штефана. Мне не хватало способности Эмпатии, чтобы прочитать его эмоции, но можно было догадаться: он не простил этим людям смерть Ольги, и если их сегодня не убьет Данька, он сам готов стать Знаменателем, чтобы их… «вычеркнуть». Раньше ему удавалось цепляться за другие задачи, но теперь потухший взгляд говорил только о решимости довести до точки и наконец-то спокойно уснуть.