Наместник протянул руку к перстню и тут же отдёрнул брезгливо.

– Лучше возьми его себе! – рассудил он. – Пусть оно служит символом моего доверия, знаком, что ты приказываешь от моего имени! Ступай, сам собери воинов! А я следом… Мне, знаешь ли, что-то нехорошо, Галедан, ведь он меня чуть не убил, я так перепугался! Ты, вообще… оставь кольцо себе! Ты в военном деле более сведущ, поезжай впереди отряда, а я уж поодаль, в серединке… И королевская печать пусть будет у тебя, на случай неожиданной встречи с эльфийским дозором – это кольцо послужит нам пропуском в Элтлантис. Хотя, наверное, они могут начать стрелять, не дав тебе шанса показать им печать Ринай… – добавил уже тише Шангалеро.

Но Галедан на это внимания не обратил.

Он быстро надел перстень и сказал равнодушно:

– Как прикажите, мой господин! Я поведу рыцарей. И вы поторопитесь! Предводитель может неверно истолковать опоздание… – Галедан слегка поклонился и улыбнулся вновь, едва заметно, презрительно, не размыкая тонких губ.

Потом он обернулся, и Литей даже во сне вздрогнул под взглядом тёмных, равнодушно-жестоких, волчьих глаз.

[1] моя милая

Острая боль в боку вырвала Литея из сна, оставившего в душе ощущение абсолютного отчаяния и безнадёжности. Новый всплеск боли заставил его резко открыть глаза.

Широкоплечий воин в блестящих доспехах, ещё раз от души пнул Даргена по рёбрам, проревел, как медведь:

– А ну, подъём! Ишь развалились, поганцы! Спят, понимаешь, как новобрачные. Тьфу, нечисть паршивая!

Сапог воина угодил Сальяде в колено. Соколица, ничего не успевшая понять спросонок, пронзительно взвыла от боли.

Уж этого Литей не мог стерпеть!

Пусть руки у него скованы, но ноги то свободны, и пока он может защищать свою жену, он не допустит, чтобы какой-то там….

Воин не успел ударить эльфийку ещё раз, Литей его опередил – от души врезал тому толстой подошвой сапога, не давая опомниться, подставил подножку, и гигант с воплем рухнул на землю.

Пользуясь моментом, Дарген успел пнуть ему в ухо, правда, уже не в полную силу, так, чуть задел. Воин отполз в сторону, мыча что-то невнятное и мотая головой.

Очухавшись, он с рёвом поднялся, разразившись проклятиями:

– Вы! Упыри проклятые! Да я из вас потроха выпущу, дух вытряхну!

Он налетел снова, бешено орудуя ногами. Теперь уже у принца не было ни шанса защититься от бьющих его сапог, и всё, что он мог – сжаться в комок и стиснуть зубы.

– Убью крысят остроухих! – орал воин, нанося удары.

– Прекрати, Шанг! – раскатился рокочущий гром.

И Литей вздрогнул от этого звука, стирая о плечо кровь, сочившуюся из разбитого носа и губ. Это был тот самый голос-набат, загадка которого так мучила принца, пока он был в забытьи.

Воин немедленно подчинился и отступил, но продолжал браниться.

– Остынь, Шанг, я сказал! – вновь раскатился гром таинственного голоса.

Литей поднял голову и вмиг забыл о разбитом лице и жаждущем разорвать его на части Шанге.

Над ним возвышался рослый статный рыцарь в богатых доспехах. Тёмные волосы и аккуратная, такого же цвета борода, и глаза, как чёрные угли…

– Вы? – только и смог прошептать поражённый Литей.

– Здравствуй, малыш! – пророкотал черноволосый. Сальяда непонимающе перевела взгляд с рыцаря на мужа. – Добрая встреча, не так ли? А ты подрос, Литей. Настоящим воином стал! Столько моих людей положил… Ай-ай, нехорошо получилось, дружок!

Дарген Литей молчал – он не мог прийти в себя от изумления, хотя… наверное, следовало догадаться раньше… да, следовало.

– Ты не представишь меня своей подруге, а то она сейчас умрёт от любопытства, гадая, откуда мы знаем друг друга… – продолжил человек, и в голосе его не было ни насмешки, ни ненависти, скорее спокойствие и даже сочувствие.

– Это господин Остренго, правитель Варко, – хрипло объявил Литей, голос его дрогнул. – Мой родич. Дальний, правда… Потомок Тайро, брата прапрабабки Дарьяны. Он раньше часто приезжал к нам в Ринайград. Мы были друзьями с его сыном Ризо. Но с последней нашей встречи минуло года два…

– Господин Предводитель, чего вы с ними якшаетесь? Времени ведь нет, сами говорили, – встрял воин-гигант.

– Шанг, закрой рои и постой в сторонке! – велел Остренго, и воин понуро ушёл к палатке.

– Господин Предводитель? – прошипела Сальяда, словно сплюнув этот титул. – Так вот кто главарь всей этой обезумевшей банды чудовищ! Славная у тебя семейка, Литей! Вы подложили своим родичам великолепную свинью, господин Остренго. Достигли, так сказать, небывалых высот подлости и предательства, поздравляю!

– Можете мне не верить, но не я затеял всю эту игру.

– Игру? – хмыкнул Литей. – Не детская получилась игра. Слишком уж кровавая, не находите?

– Как и любая война, – пожал плечами Остренго. – Но её действительно развязал не я. Убийства эльфов начались спонтанно. А я просто оказался в нужном месте, в нужное время и направил всю эту безумную стихию в нужное мне русло. Я понял, что это моя возможность получить власть над Лейндейлом. И просто воспользовался этим. Лично я не питаю к эльфам никакой ненависти. Напротив, вот вы, госпожа Лигерэль, мне весьма симпатичны!

– А не пойти ли тебе со своей симпатией куда подальше! – процедила сквозь зубы Соколица.

Но Остренго, не слушая, продолжал свою речь:

– На самом деле, я восхищаюсь твоим мастерством, Лигерэль! Но… толпа жаждет крови. А я, как истинный Предводитель и Благодетель, должен давать ей то, что она хочет. Я желал бы видеть тебя в союзниках, в числе моих воинов, Соколица. Если бы ты не была эльфом, если бы не ненавидела так людей… Признаться, я был очень удивлён, когда увидел вас вместе. Как же так, Истребительница Динэ сражается спина к спине с принцем Даргкара?

– Тебе этого и не понять! Даже не пытайся! – грубо огрызнулась Сальяда.

– Ризо тоже здесь? – поинтересовался Литей, голосом холодным, как ледяные воды Серебряного моря.

– Конечно, мой мальчик. Ведь Ризо – мой сын, мой наследник, опора во всём. Куда же я без него? Но я отправил его с войском к Элтлантису, я не хочу, чтобы он видел тебя. Он ещё не научился мыслить разумно. И порой проявляет недопустимую для будущего правителя сентиментальность и слабость. После вашей казни я присоединюсь к нему с остатками войска.

– Ну, ты и скотина! – взбесилась Сальяда, дёрнулась так,