— О мудрейший философ! — вскричала я, горячообнимая Браски. — Никто и никогда с таким искусством не разбирал стольважный предмет; никто не объяснял его так тщательно и так понятно, с такимиубедительными и поучительными примерами. Все мои сомнения рассеялись, все доединого; ваш светлый разум сделал свое дело, вы распахнули передо мною двери внеобъятный мир; я, по примеру Тиберия, желаю, чтобы у человечества была толькоодна голова, которую я с великой радостью срубила бы одним ударом.

Наш час настал, святой отец, и пусть безумства нашипродлятся до рассвета.

И мы отправились в базилику.

Алтарь святого Петра со всех сторон был окружен огромнымиширмами, которые создавали замкнутое пространство площадью более ста квадратныхметров, наглухо изолированное от остальной части собора. На скамьях,расположенных в несколько ярусов вокруг арены, с каждой стороны сидели подвадцать девушек и столько же юношей; немного ниже великолепного алтаря, междуотходившими от него ступенями и первым рядом скамеек, были установлены четыренебольших греческих алтаря, предназначенных для жертвоприношения. Возле первогостояла девочка лет пятнадцати, возле второго — молодая беременная женщина,возле третьего — четырнадцатилетний мальчик, рядом с четвертым — восемнадцатилетнийюноша, красивый, как Аполлон. Лицом к главному алтарю неподвижно застыли трисвященника, готовые принести в жертву шестерых обнаженных мальчиков-хористов,двое из которых уже лежали на алтаре, выставив вверх, словно священные камни,матово поблескивающие ягодицы. Мы с Браски возлежали на оттоманке,установленной на помосте, поднятом на три метра от пола, к которому велалестница, застеленная прекрасным турецким ковром; этот просторный помост могвместить не менее двадцати человек. На ступенях лестницы сидели шестеромаленьких ганимедов лет семи-восьми, готовые по мановению пальца исполнитьприхоть первосвященника. Участники церемонии мужского пола были одеты вживописные костюмы в духе прошлого галантного века, а одеяния девушек былинастолько изысканны, что заслуживают особого разговора. На них были небрежнонакинуты легкие кисейные туники из небеленой ткани, не скрывавшие ни однойтелесной подробности; на шее был повязан воздушный розовый шарф. Туники былисхвачены сзади широким, также розовым, бантом и подняты почти до талии,открывая всю заднюю часть тела; с плеч широкими складками ниспадала голубаянакидка из тафты, которая совсем не прикрывала переднюю часть; волосы,украшенные скромным венком из роз, были заплетены в косы. Меня настольковосхитил этот «дезабилье»[81], что я тут же велела надеть насебя такой же. Между тем церемония началась.

Его святейшество поднял руку, и его юные боевые помощники,ожидавшие на ступенях, бросились исполнять приказ, понятый ими без всяких слов.В ту же минуту на помост поднялись три девушки. Папа сел одной из них на лицо,насадив свой анус на ее высунутый язычок, вторая взяла в рот его член, третьяначала щекотать ему яички; я устроилась так, чтобы Пий VI мог осыпатьпохотливыми поцелуями мой зад. Когда освятили гостию, прислужник принес ее напомост и почтительно возложил на кончик папского фаллоса, и в тот же моментэтот отъявленный содомит, приподнявшись, одним толчком вогнал ее в мой заднийпроход. Нас окружили шестеро девушек и шестеро очаровательных юношей; один,самый красивый из них, ласкал мне влагалище, а его член массировала одна издевушек. На меня скоро нахлынула горячая волна сладострастия; вздохи, стоны,богохульные проклятия Браски возвестили о приближавшемся экстазе, ускорили мойоргазм, и мы оба изверглись, испуская крики восторга. Меня содомировалпервосвященник, в моем заду покоилось тело христово, и вы, друзья мои, легкопредставите себе мое наслаждение! Мне кажется, никогда в жизни я не испытываланичего подобного. Мы в истоме откинулись на тела лежавших на помосте небесныхсозданий. Первая церемония завершилась.

Святому отцу требовалось восстановить силы: Браски незахотел приступить к истязаниям, пока вновь не почувствует твердость в чреслах.Двадцать девочек и столько же мальчиков принялись возвращать его к жизни, а я созваладесятка три юношей и заставила их ласкать меня со всех сторон, взявши в оберуки два члена. Браски наблюдал, как я предаюсь этим изощренным удовольствиям,подбадривал меня и давал советы. Вслед за тем отслужили вторую мессу; на этотраз облатка, доставленная на помост на кончике самого прекрасного ивнушительного члена, была введена в задницу святого отца, который мгновенноощутил в себе прилив сил, выстроил перед собой множество задниц и снова овладелмною.

— Прекрасно, — произнес он, весьма удовлетворенный,совершив несколько глубоких погружений, — я опробовал копье, теперь можноначать главную церемонию.

И дал сигнал к первой казни. К. нам подвеливосемнадцатилетнего юношу; Браски расцеловал, обласкал, обсосал его и объявил,что тот будет распят вниз головой, как святой Петр. Юноша выслушал приговор состоическим мужеством и так же стоически выдержал пытку. Пока забивали гвозди, яласкала Браски. А как вы думаете — кто орудовал молотками? Вот именно: те самыесвященники, которые только что служили мессу. Прибив юношу к кресту, ониприкрепили деревянное сооружение к одной из увитых спиральной резьбой колонналтаря св. Петра, и мы занялись пятнадцатилетней девочкой. Пока папа совершал сней содомию, я беспрерывно ласкала ее; потом она была приговорена к жесточайшейпорке и к повешению на второй колонне.

Наступил черед четырнадцатилетнего мальчика, которого Браскипосле ритуального акта пожелал собственноручно подвергнуть самым ужаснымунижениям и истязаниям. Только в те минуты я поняла до конца, что представляетсобой этот негодяй. Очевидно, надо взойти на трон, чтобы довести бесстыдство ижестокость до высших пределов: безнаказанность злодеев, увенчанных диадемой,приводит их к таким извращениям, о которых и мечтать не смеет простой смертный.Обезумев от вожделения, монстр в конце концов вырвал сердце ребенка из груди исожрал его на глазах остолбеневших зрителей, извергая из себя потокидьявольской спермы. Итак, у нас осталась последняя жертва — молодая беременнаяженщина.

— Займитесь этой тварью, — кивнул в ее сторонуБраски, обращаясь ко мне, — я отдаю ее судьбу в ваши руки. Мне не следуетбольше доходить до кульминации, но тем не менее я с удовольствием посмотрю, какэто будете делать вы. Злодейство всегда забавляет меня, в каком бы состоянии яни находился. Так что не щадите ее.

— Чей это ребенок? — спросила я, когда несчастнаяподнялась на помост.

— Одного из любимцев его преосвященства.

— Он оплодотворил тебя на глазах своего господина?

— Да, мадам.

— А где отец ребенка?

— Он здесь. — Женщина указала на стоявшего поодальюношу.

Я повернулась к нему и строго произнесла: