– Они все придут? – спросила Роуз, расширив и без того огромные глаза.

«Хотелось бы надеяться», – подумал Маркус, но, потрепав дочь по голове, вслух сказал:

– Только те, с которыми весело, моя сладкая.

Целая неделя прошла в бесконечной суете. Надо было решить, в какие игры дети будут играть, что будет готовить Партридж и, самое главное, как быть, если погода внезапно испортится.

Все делалось при непосредственном участии Лили. Она управляла процессом, но при этом, в отличие от него, ничего никому не приказывала. Ей каким-то таинственным образом удавалось добиваться от людей всего того, что ей нужно, не прибегая к муштре. Даже Томпсон однажды признался Маркусу, что гувернантка для Роуз – вполне сносное приобретение, что для дворецкого было высшей степенью похвалы.

Они вместе делали общее дело, часто молча, обычно сообща, хотя не обошлось и без разногласий. Например, он настаивал на том, чтобы Лили присутствовала на празднике в качестве распорядительницы, тогда как по ее мнению роль принимающей стороны должен взять на себя хозяин дома.

– Представьте, что мне зададут какой-нибудь вопрос, а я буду стоять разинув рот. Пусть лучше спрашивают ту, которая может ответить, то есть вас, – произнес герцог.

– Не понимаю, что вас смущает, – проговорила Лили. – Отвечайте так, как привыкли: вместо слов задерите одну бровь или обе сразу, и пусть будет плохо тому, кто имел глупость вас о чем-то спросить. После этого больше никому не придет в голову ни о чем вас спрашивать, смею вас уверить. А если на вопросы буду отвечать я, это вызовет у гостей вполне понятное недоумение: с какой стати я, жалкая гувернантка, тут всем распоряжаюсь.

Герцог приподнял ее лицо, взяв его двумя пальцами за подбородок, и заглянул ей в глаза.

– Не смейте больше так себя называть. В моем доме гувернантка – ценный член общества. Помните об этом.

Лили отпрянула, смахнув его руку с лица, словно назойливое насекомое.

– Ну спасибо, – процедила она сквозь зубы.

– Вы знаете, как вы нужны Роуз и мне тоже, – гораздо мягче сказал Маркус. Если бы она знала, насколько была нужна им обоим!

День выдался далеко не ясный и отнюдь не солнечный, что совсем не удивительно для Лондона в марте, но дождя не было, и это уже удача! И улыбка на лице Роуз этим утром стоила тысячи солнечных дней.

– Вы сегодня весь день будете с нами, герцог? – спросила она даже немного заискивающе, а не своим обычным безапелляционным тоном, который, если верить ее гувернантке, она унаследовала от него, Маркуса.

Маркус сделал глоток кофе и улыбнулся.

– Конечно, моя сладкая.

Роуз кивнула с таким видом, словно иного ответа и не ждала. И, скорее всего, она действительно не ждала иного ответа, поскольку задавала тот же самый вопрос по нескольку раз на дню вот уже почти неделю – с тех самых пор, как Маркус сообщил ей о предстоящем празднике.

Как раз в этот момент в маленькую столовую, где в этом доме накрывали завтрак, зашла Лили. Прическа ее, всегда очень строгая и опрятная, на этот раз явно делалась второпях, и эта легкая растрепанность создавала иллюзию доступности, возбуждая желание. Маркус представил, как эти непослушные шоколадные пряди рассыпаются по его подушке, как они щекочут его горло. Зачем, спрашивается, ему такое живое воображение?

– Доброе утро, – рассеянно сказала Лили и лишь кивнула, когда Джон принес ей чай, тогда как обычно она находила для слуг пару добрых слов.

Маркус ее не осуждал: она, верно, ни о чем другом, кроме предстоящего праздника, думать не могла.

– Доброе утро, мисс Лили, – с набитым ртом ответила ей Роуз. Лили не могла оставить этот факт без внимания.

– Мы не разговариваем, когда едим, мисс Роуз, – строго отчитала воспитанницу девушка.

Роуз запила тост чаем и, склонив голову набок, с любопытством посмотрела на гувернантку.

– Может, вы и не разговариваете, а вот я только что говорила.

Маркус попытался сдержать смех, но как удержаться, если Роуз искренне озадачилась странной логикой или, скорее, отсутствием логики у своей гувернантки. Лили и самой хотелось улыбнуться, хотя она и напускала на себя строгий вид.

Маркус встал, допил кофе и сказал:

– Итак, мой друг Смитфилд, его сестры и дети его сестер обещали приехать часам к одиннадцати, что означает, что у нас есть два часа, чтобы успеть сделать то, что еще не сделано. Что скажете, мисс Лили?

Лили тяжело вздохнула и, кивнув, произнесла:

– Мы подготовили все, что от нас зависит. Осталось лишь спросить у мистера Томпсона и миссис Партридж, все ли готово у них. Что я сейчас и сделаю.

– Я пойду с вами, – проговорил Маркус и поморщился про себя, услышав свой голос. Мог бы для разнообразия попросить у нее разрешение. Но просить он никогда не умел. Зато у него прекрасно получалось делать заявления, а также отдавать распоряжения и приказы.

Но о чем он мог ее просить? Лишь о том, что ему не дано получить.

Маркус поставил пустую чашку на стол. Руки его чесались. Чесались от желания прикоснуться к ее волосам, вытащить шпильки из прически, обнять ее за плечи, почувствовать под ладонями ее шею, ее грудь.

Всю ее.

– Хорошо, ваша светлость, – сказала она спустя мгновение. Лицо ее начало приобретать этот изумительный розовый оттенок. – Так мы идем на кухню?

Маркус, упершись ладонями в бока, наблюдал за происходящим. Дети сбились в тесный кружок с Роуз в самом центре. Детей взяли в кольцо воспитатели, по большей части гувернантки. Самые любопытные из родителей, когда думали, что он не заметит, бросали на него косые взгляды.

Маркус ничем не ограничивал бюджет праздника, позволив Лили тратить столько, сколько она сочтет нужным, и, как оказалось, она все сделала правильно. Игрушек хватило на всех и каждого. Роуз играла в серсо, и пока у нее получалось совсем неплохо. Она не смогла поймать только половину из брошенных ею колец, тогда как ее партнерша по игре роняла чуть ли не каждое. Но отсутствие мастерства не мешало девочкам получать удовольствие от игры. Каждый взлет кольца они встречали взрывом смеха и визгом.

Пока все свидетельствовало о том, что праздник удался.

Почувствовав хлопок по спине, Маркус обернулся и увидел справа от себя костлявую физиономию Смитфилда. До сих пор им так и не представилась возможность пообщаться, поскольку женщины говорили без остановки, пытаясь прийти к единому мнению по поводу того, за какой игрой следует наблюдать мисс Блейк.