— Что здесь происходит, ваше величество? — уставился на меня.

— Лер Вейс, — ответила я, не узнавая собственного голоса, — у меня появились сведения, что вы можете вести переписку с Веранией.

— Что? — Ник едва не поперхнулся.

— За пределами той, которую вам поручила. — Я все еще старалась найти путь для отступления. — Прошу, позвольте подчиненным лера Таббата обыскать ваши комнаты.

— Как прикажете, ваше величество.

Ник впустил нас в гостиную. Я села в кресло, а сам он остался стоять, пока сыщики рассыпались по комнатам, как горох. Рассудок говорил, что только идиот стал бы хранить такие письма во дворце, если бы, конечно, они были. Но голос рассудка замолкает, когда паника поднимается изнутри. Я боялась за Ника. Боялась, что не смогу доказать его невиновность. Боялась, что сама поверю в его вину. Что он обманывал меня, что воспользовался мной, как и другие до него. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Только бы не опозориться на глазах у всех этих людей, так как тошнило с каждой минутой сильнее.

— Ваше величество, вам дурно? — От взгляда Ника ничего не могло укрыться.

— Здесь немного душно, — ответила я.

Ник распахнул окно, и в комнату ворвался морозный зимний воздух. Стало легче дышать. Я с благодарностью посмотрела на него. Возможно, рискнула бы попросить проводить меня на балкон, но вернулся Таббат с тремя тонкими конвертами, перевязанными бечевой.

— Мы нашли вот это. — Он показал мне письма. — Написано шифром, понадобится время для расшифровки.

— Дайте мне, — потребовала я.

— Я впервые вижу эти письма, — вмешался Ник, а Таббат протянул мне конверты.

Стоило открыть верхний, как я узнала руку брата. Это, без сомнения, писал Осмонд, и шифр был знакомый. Мне даже не нужна шифровальная доска, его я могла читать и так. И самое забавное, что Осмонд действительно договаривался с веранцами о разделе Литонии и обещал им часть земель, если они пойдут на уступки Изельгарду в военной торговле. Второе письмо было от Верании. Согласие на договоренности, надежда на скорую личную встречу представителей посольств. И третье письмо — приказ Нику избавиться от меня. Но оно оказалось написано чужой рукой. Я не знала, чьей.

— Ничего не понятно, — стараясь казаться равнодушной, вернула Таббату конверты. — Попытайтесь расшифровать. А до тех пор поместите лера Вейса под домашний арест.

— Ваше величество, разумнее было бы приказать допросить лера Вейса, — вмешался советник Дарс.

— Я здесь королева. — Глянула на него грозно. — И я буду решать, кого допрашивать, а кого нет.

— Конечно, ваше величество. — Почтительно склонился этот злыдень. — Но вы уверены, что вашим решением не руководят… личные чувства?

Обладай я магией, от Дарса осталась бы кучка пепла. Увы, я ею не обладала. И, откровенно говоря, советник был прав. А я хотела сама поговорить с Ником, убедиться, что он действительно впервые в жизни видит эти письма. Но откуда они могли взяться? Осмонд не стал бы писать кому попало и передавать подобные послания. А Ник не стал бы их хранить…

— Ваше величество, я готов ответить на вопросы, — долетел тихий голос Ника.

— Хорошо. Тогда пройдите за лером Таббатом, лер Вейс, — приказала я. — И будьте откровенны. Надеюсь, это недоразумение скоро разрешится.

— Как прикажете, ваше величество.

Ник оставался спокоен. Я же, как во сне, наблюдала: вот он идет за Таббатом, вот скрывается за дверью. Дурнота снова усилилась.

— О результатах доложите мне немедленно, — приказала я никому конкретному — и всем сразу.

Поднялась и пошла прочь, в свои покои. Больно… Даже дышать было больно. Стоило переступить порог гостиной, как пол и потолок поменялись местами.

Очнулась я уже в постели. Служанка растирала мне виски уксусом, а рядом сидел личный лекарь.

— Ваше величество, рад, что вы пришли в себя, — мягко сказал он.

— Что случилось? — Я попыталась приподняться, но лер Вильон заставил меня снова лечь.

— Вы потеряли сознание. Слишком много переживаний, — ответил он. — Оставьте нас, милая.

Это уже предназначалось служанке, и та поторопилась скрыться за дверью.

— Что со мной? — насторожилась я. — Что-то серьезное?

— Более чем, ваше величество, — степенно кивнул лекарь. — Вы беременны.

— Что?!

Вот теперь я подскочила с кровати.

— Этого не может быть!

— Но это так. Ошибки нет, я несколько раз перепроверил. И, учитывая сложившуюся ситуацию… Ваше величество, сейчас подходящий момент, чтобы прервать беременность. Потом будет поздно. Точнее, одной магией не обойдешься.

— Нет! — Я инстинктивно закрыла живот руками.

— Почему? — Лекарь с непониманием уставился на меня.

— Потому что я так решила. Вон отсюда!

Он все еще медлил.

— Вон!

Лекарь поклонился и вышел, а я упала на подушки и разрыдалась. Почему? Этого не может быть. Да, я не пью настой, но действие заклинания закончится только через две недели, я четко знала. Почему оно больше не действует? Как я могла забеременеть? Как? Знала только одно — этот ребенок будет. Как бы все ни сложилось — будет. Но что мне с этим делать?

Ник Вейс

Все происходящее напоминало дешевый спектакль. Я только вернулся в свою комнату, чтобы немного отдохнуть и пойти к Илверту, когда в двери постучали. Бледное лицо Бранды, на котором остались одни глаза, рассказало о многом. Королева была напугана. Нет, не так — она была в ужасе. Мне хотелось подойти ближе, обнять ее, защитить, но не глазах же у всех? А ее приказ и вовсе вызвал в душе сумбур. Какие письма? Любую переписку я тут же уничтожал, и уж точно не вел ее с Веранией. И когда лер Таббат вынес три конверта, которые я раньше в глаза не видел, все встало на свои места. Кому-то я очень мешал. Судя по письмам — Верании. Веранцам надо было подобраться к Бранде, и их не устраивала моя персона рядом с ней. Допрос? Пусть будет допрос. Мне не в чем признаваться. Да, я шпион, но не на этой стороне.

Я шел за Таббатом в знакомое подземелье. Интересно, а почему именно сюда? Других мест для разговора нет? Но Таббат остановился у дверей камеры, в которой мне тоже уже доводилось побывать. Пыточная! Только Бранда не отдавала подобного приказа. Между «допросить» и «пытать» — огромная пропасть.

— Прошу, лер Вейс. — Таббат пропустил меня вперед.

— Что это за дурная шутка? — обернувшись, обратился я к нему.

— Это не шутка, — ответил он, — а необходимость. Когда дело касается государственной безопасности, я могу принимать решение об особых методах допроса без приказа ее величества, и я его принял.