Мне никогда не удавалось найти этому какие-то подтверждения, но я всегда интуитивно чувствовала, что это так. Когда они оказывались вместе в одной комнате, казалось, даже воздух электризовался. Что-то происходило, и я не могла этого не заметить.

– Но почему? – спрашиваю я. – Почему он так поступал по отношению к Колетт?

– Понятия не имею, – отвечает Паулина. – Все, что мне известно, – это то, что, когда Пэтти умерла, счастье ушло из этого дома. Алекс Бэрд разом изменился, а вскоре мисс Фонтейн нас покинула – без каких-либо объяснений. – Паулина щелкает пальцами. – Ссора между любовниками, смерть ребенка, а затем она исчезла в один момент.

Глава 30

На следующий день я предлагаю сходить на прогулку, но у Колетт есть идея получше.

– Сейчас мы позвоним Генри, – говорит она и кладет в сумочку пузырек с одним из прописанных ей недавно препаратов. – Он кое-куда нас отвезет.

– Мне кажется, это не самая лучшая мысль, – замечает Паулина.

– Ерунда, – тут же отвергает ее сомнения Колетт. – Кроме того, Пэтти тоже нужно немного проветриться. Она, по-моему, перевозбудилась.

Домработница вонзается в меня взглядом.

– Магазин игрушек Шварца – вот куда мы собираемся отправиться, – поясняет миссис Бэрд. – Там мы подберем что-нибудь для дня рождения Пэтти. И она сможет сказать нам, чего она хочет.

Пряча в ладони телефон, я отправляю сообщение Стивену: Магазин игрушек. Максимум час.

Он тут же отвечает: Не спускайте с нее глаз.

Супермаркет Шварца – самой большой и самый лучший магазин игрушек на Манхэттене. Через двадцать минут мы подъезжаем к нему на Рокфеллер-Плаза. В магазине уже собрались сотни ребятишек, забавляющихся играми и с интересом разглядывающих разнообразные имитации слесарных, плотницких, строительных и других инструментов. Дети кричат и резвятся. Нас с Колетт то и дело толкают. Мальчишки и девчонки бегают с этажа на этаж по винтообразным лестницам эскалаторов, перепрыгивая через две ступеньки, а следом за ними, стараясь не отстать, торопятся их родители.

В течение пары секунд энтузиазм Колетт сменяется чрезмерным возбуждением и даже раздражением. Она переходит из одного отдела магазина в другой, нигде надолго не задерживаясь.

Когда мы оказываемся на верхнем этаже, Колетт внезапно заявляет:

– Я покупаю карусель.

От удивления у меня невольно приоткрывается рот.

– Для дня рождения, – поясняет миссис Бэрд. – Бриджет, как и обещала, прислала мне необходимую информацию, так что предварительно я созвонилась с производителями. Сейчас карусель находится в Бостоне, а в Нью-Йорк ее доставят и отгрузят через несколько недель. – На лице Колетт играет широкая радостная улыбка. – Я хочу, чтобы ее успели собрать ко дню рождения Пэтти. Она сможет покататься на ней, прежде чем покажет ее своим друзьям.

Я невольно замедляю шаг – каким еще друзьям? Кого мы можем пригласить на день рождения? Кто повезет своего сына или дочь на праздник к ребенку, который умер двадцать лет назад?

Воображение услужливо рисует картинку: большой стол уставлен кексами, пирожными-корзиночками, конфетами и прочими сладостями, мы с Колетт поем непонятно кому традиционную песенку «С днем рожденья тебя», а позади нас крутится пустая карусель.

– Я подумываю о том, чтобы устроить карнавал, – говорит Колетт, пытаясь перекричать царящие вокруг шум и гвалт. Как раз в этот момент мимо нас с оглушительным воплем проносится чей-то ребенок. – Что-нибудь подобное – с игрушечными поездами, цирковыми животными и, конечно же, множеством воздушных шаров. У нас будут карусель, карнавальная музыка и сладости из пекарни на Западной Восемьдесят первой улице – это решено. – Колетт, глаза у которой радостно блестят, загибает пальцы: – Я хочу, чтобы вы связались со службой доставки еды. И еще занялись приглашениями. Есть еще один вопрос. На следующей неделе нам надо будет заехать в магазин подарков. Мы купим игрушки и разложим их в мешочки, а потом вручим подарки гостям, – радостно тараторит Колетт, а я думаю о том, не записать ли мне ее пожелания. – И еще, конечно, Пэтти понадобится новое платье.

Тут Колетт смотрит на меня – а я одета в купленную со скидкой рубашку от «Гэп» и узкие черные джинсы – и подмигивает.

– Вам мы тоже подберем что-нибудь особенное, – говорит она.

Колетт направляется в отдел с большими деревянными корзинами, наполненными миниатюрными плюшевыми слониками, львами и медведями. В течение нескольких минут она перекладывает игрушки с места на место – мне она это объясняет тем, что, по ее мнению, так композиция будет выглядеть лучше с точки зрения дизайна.

Затем мы оказываемся в отделе товаров для новорожденных. Здесь, среди кроваток, застеленных мягкими одеяльцами, и плюшевых кроликов, удивительно приятных на ощупь, намного тише и спокойнее. Колетт с удовольствием прикасается ко всему, что попадается ей под руку. Взяв в руки медвежонка Тедди, она прижимает его к груди.

– О Пэтти, разве это не самая замечательная, самая мягкая на свете игрушка? Ты никогда еще не гладила такого мягкого медвежонка, правда?

Колетт проводит по плюшевой шерстке игрушки подбородком, а затем опускает медвежонка вниз – видимо, для того, чтобы ее несуществующая дочь могла потрепать его за ушко.

К Колетт подходит какой-то мальчик. На вид ему года три-четыре, у него светлые, песочного цвета волосы и зеленые глаза, в которых читается назойливое любопытство. Он пристально смотрит на Колетт, которая продолжает прижимать к себе медвежонка и что-то тихонько напевает себе под нос. Подняв руки, мальчик восклицает:

– Тедди!

Колетт, однако, ничего не отвечает.

– Тедди! – снова выкрикивает мальчик. – Можно мне на него посмотреть?

Мне показалось, что прошло несколько часов, прежде чем до Колетт наконец доходит, что к ней кто-то обращается, и она переводит взгляд на мальчика.

– Я хочу медвежонка, – заявляет тот, капризно выпятив нижнюю губу.

Колетт хмурится:

– Этого?

– Да!

– Но это для моей дочери. Ей он понравился. – Колетт смотрит в пустоту рядом с собой, затем снова на мальчика: – Ты можешь выбрать другую игрушку…

С этими словами она указывает на полку, заставленную плюшевыми кроликами и щенками – но ни одного медвежонка Тедди там больше нет.

– Как насчет вон той милой панды?

Мальчик сердито топает ногой:

– Нет, я хочу медвежонка. Папа, она мне его не дает!

Появляется мужчина с маленьким рюкзаком на одном плече, из кармана которого торчит термос, – похоже, турист.

– Эй, приятель, давай подыщем тебе что-нибудь другое, – говорит он, положив руки на плечи мальчика и глядя на Колетт извиняющимся взглядом.

Однако глаза мальчика уже наполнились слезами:

– Я хочу этого медвежонка!

Колетт опускается на колени. Она всматривается в лицо стоящего перед ней мальчика широко раскрытыми глазами и, подумав немного, спрашивает:

– Как тебя зовут?

– Джастин, – отвечает мальчик и недовольно фыркает.

– Так вот, Джастин. Понимаешь, моей дочери тоже очень нравится этот медвежонок. Я