Однако прежде чем она успевает это сделать, в комнату входит Стивен.

– Привет, Сара, – говорит он, и я слышу в его голосе нотки извинения. – Спасибо за проявленное вами… – Тут Стивен за секунду умолкает, подыскивая подходящее слово, а затем заканчивает фразу: – Понимание.

Его взгляд устремлен на меня.

– Субботний вечер оказался прямо-таки шокирующим – для всех нас, – продолжает он, не сводя с меня глаз. – С вами все в порядке?

– Да, – отвечаю я, но невольно отодвигаюсь в сторону, когда он присаживается на диван рядом со мной.

– Колетт дала нам несколько обещаний, – сообщает Стивен. – Мы пригласили доктора, и он отменил ей препараты, которые она принимала. Пить она больше не должна. – Он буквально пронзает мачеху взглядом: – И еще она обещает никогда не вести себя так, как вчера. Мой отец этого не потерпит. И я тоже.

Я вижу, как Колетт проводит ладонью одной руки по предплечью другой, и замечаю, что из рукава у нее торчит краешек бинта.

– Ну а мы не будем ее никуда отправлять, – добавляет Стивен, и я слышу, как Колетт втягивает в легкие воздух. Ее приемный сын тоже улавливает этот звук и в ответ лишь плотнее сжимает губы. – Мы надеемся, что в сложившейся ситуации сможем с вашей помощью продвинуться вперед.

Взглянув на Колетт, я предлагаю:

– Может, имеет смысл немного смягчить некоторые правила?

Губы Стивена конвульсивно дергаются.

– Вот послушайте, – говорю я и излагаю план, который постоянно крутится в моей голове со вчерашнего вечера: – Что, если все же позволять Колетт чаще бывать в городе? Небольшие прогулки. Короткие экскурсии. Я уверена, она будет получать от них огромное удовольствие, и это пойдет ей на пользу.

Сидящая рядом со мной Колетт приподнимает подбородок. Слушая меня, она сцепляет кисти в замок и начинает ерзать по дивану.

У Стивена мой план, судя по всему, вызывает тревогу:

– Вы предлагаете дать Колетт возможность чаще выходить в город?

– Да. – Я стараюсь с максимальной осторожностью подбирать слова – мне странно говорить о моей нанимательнице, можно сказать, хозяйке, которая сидит в нескольких дюймах от меня, так, словно ее в комнате нет. – Нужно, чтобы ее жизнь была максимально приближена к нормальной. Ей необходимо больше контактировать с людьми – это даст ей положительные эмоции. Тогда она не будет чувствовать себя так, словно является узницей в собственном доме.

– Она не узница.

– Приговоренной безвылазно находиться на двенадцатом этаже этого здания.

Стивен холодно смотрит на меня.

– Я думаю, это очень поможет, – говорит Колетт. Голос ее звучит хрипло, но в нем слышатся нотки надежды. – Вы можете верить мне, Стивен, – я не буду больше пить на людях. Мы с Сарой можем хорошо проводить время вместе, и было бы очень хорошо, если бы я все же смогла почаще выходить из дома. – Колетт крепко сжимает пальцами одной руки тыльную сторону ладони другой. – И тогда я не буду чувствовать себя преступницей, словно я что-то ворую. А вы всегда будете знать, где именно я нахожусь.

– А Пэтти? – спрашивает Стивен, в упор глядя на меня.

Я выдерживаю его взгляд.

– Я все время буду рядом с ними – с ней и с Колетт.

Стивен долго сверлит меня и Колетт испытующим взглядом. Пока он обдумывает наше с Колетт предложение и возможные риски, мышцы его шеи напряженно двигаются вверх-вниз. Он явно пытается оценить мою способность сдерживать порывы Колетт, а также способность Колетт сдерживать саму себя. Ее последние появления на публике заканчивались, мягко говоря, не очень благополучно.

Но, поскольку мы с Колетт обе смотрим на него умоляюще, он не выдерживает и решает все же попробовать нечто новое. Свое решение он выражает двумя словами:

– Ладно, хорошо.

Однако вид у него при этом отнюдь не радостный.

Из груди Колетт вырывается вздох облегчения. Она встает и хлопает в ладоши, а потом, раскинув руки, убегает прочь по коридору из гостиной со словами:

– Надо рассказать об этом Пэтти.

Стивен буквально гипнотизирует меня взглядом, в котором я читаю предостережение.

– Смотрите, не испортите все, – говорит он.

* * *

Мы с Колетт не торопим события, но первый наш выход в город предпринимаем в тот же день. Мы отправляемся в пекарню под названием «Пальчики оближешь» – она находится в пешей доступности от дома Бэрдов. Стивен, стиснув зубы, дает согласие на это мероприятие.

Колетт пребывает в эйфории. Держа меня за локоть, она тащит меня вперед по улице. Она надела новый наряд, как будто тот, который был на ней до этого, был недостоин подобного случая. Так что теперь она одета в сатиновые спортивные брюки с завышенной талией и вязаную блузку с длинным рукавом насыщенного черного цвета. У меня не хватает духу напомнить ей, что мы идем всего-навсего в пекарню, в которой расположено также небольшое кафе.

Впрочем, я понимаю, что блузка с высоким воротом и длинным рукавом позволяет Колетт скрыть порезы, которые она сама себе нанесла.

В кафе толпятся десятки посетителей, но Колетт, похоже, нисколько не смущает царящий внутри шум. Она по-прежнему пребывает в приподнятом настроении – людская толкотня вызывает у нее радостное возбуждение. Она пытается заранее выбрать десерты, которые понравятся Пэтти.

Мы находим свободный столик в углу. Я заказываю коржик с черникой, а Колетт просит официанта принести сладкий рулет и чайник с английским чаем. Она также собирается включить в заказ пирожок с джемом и шоколадный эклер для Пэтти.

– Это ведь твои любимые, правда, дорогая? – спрашивает Колетт, повернувшись к пустующему стулу рядом с собой. Официант смотрит на нее с опаской, затем переводит взгляд на меня. Я чувствую, как мои нервы напрягаются до предела. Однако официант, сделав пометку в своем блокноте, пожимает плечами, разворачивается и уходит.

Несколько минут спустя он приносит чайник с чаем и три чашки, не спрашивая, для кого предназначается третья, и я вздыхаю с облегчением. Колетт начинает разливать чай. Она передает мне коржик с черникой и – на отдельной тарелке – шоколадный эклер для Пэтти.

– Постарайся не крошить, – говорит она воображаемой дочке и, взяв в руку вилку, принимается за рулет.

Колетт с удовольствием оглядывается по сторонам. Она явно в восторге от стоящего в помещении гомона посетителей и от того, что всякий раз, когда в кафе входит кто-то еще, над дверью звякает колокольчик. В глазах ее светится неподдельная радость от того, что мы находимся вне дома на, так сказать, легальных основаниях, получив разрешение на прогулку. Это означает, что по возвращении домой у нее не будет проблем. Я, откинувшись на спинку стула, с удовольствием наблюдаю за Колетт и вижу в ней явные