А идти надо после заката. Ночью отморозки в Зону не суются, и шансов донести груз до дома больше. С другой стороны, аномалии в темноте прячутся, есть вероятность нарваться. Но это только по незнакомой дороге, а здесь путь уже проложен. Последний Выброс был более трех недель назад.

Тихонько раздвинув кусты, Иш шагнул на полянку, придержал ветки, чтобы не хлестнуть Панду по физиономии, и пропустил напарника вперед.

– Вешку ищи, – придержал сталкер новичка за рукав, – я что-то не вижу.

Панда принялся озираться вокруг.

– Не вертись, вон она, – заметил наконец отметку Иш.

Открытое пространство вносило нервозность в действия сталкера. До схрона они шли по его вешкам, но, помня о правиле ходоков – не возвращаться той дорогой, по которой пришел, – обратно двинулись по чужим отметкам, сверяясь с публичным маршрутом, размещенным в сети.

– Вот что, ты идешь вперед – я прикрываю, – шепнул Иш напарнику. – Как преодолеешь открытый участок – остановись и не оборачивайся. Смотри вперед и следи за своим сектором. Понял?

Панда послушно кивнул и зашуршал травой по направлению к вешке.

– Не торопись. Медленно иди.

Иш опустился на колено, поудобнее перехватив оружие. Панда неуверенно ступал, словно отсчитывая секунды: шаг, еще шаг, еще…

В этот момент Иш разглядел какое-то неясное марево на пути напарника, будто кривое стекло поставили посреди тропинки. Он рванулся вперед.

– Стой!

– Что?.. – удивленно повернул голову Панда, делая по инерции еще один шаг.

Из земли выстрелил столб огня, в один момент превратив человеческую фигуру в пылающий силуэт. Иш закричал. Рюкзак новичка сразу же лопнул, и во все стороны брызнули артефакты. Рассыпаясь, они подпрыгивали в траве, заливая поляну причудливыми отблесками. Панда упал на спину, его ноги продолжали гореть в «огниве». Он перевернулся на живот и пополз. Подбежав к напарнику, Иш схватил его за руку и почувствовал, как осыпается с кисти пепел обугленной плоти. Панда застонал, поднял голову, пытаясь взглянуть на сталкера, но смотреть было нечем. Лицо новичка сгорело почти полностью, сквозь порванную кожу щек виднелись зубы.

– За что? – вырвался из глотки хрип.

– Не я… это не я… вешка же… – забормотал сталкер.

Он был бледен, руки его тряслись. Панда уронил голову и перестал дышать.

– Вешка же, вешка, вешка, вешка… – повторял Иш без остановки.

* * *

Лум исполнял обязанности командира четвертого квада второй бригады полка. Он являлся примером для своих подчиненных, поэтому свой защитный комбинезон содержал в идеальном порядке, а красные диагональные вставки еще и отполировал, ежечасно протирая их носовым платком. Опрятность командира квада относилась не только к одежде, но и к телу, на которое эта одежда была надета. Лум старался мыться не реже двух раз в неделю, что в условиях Зоны уже можно было приравнивать подвигу. Брился он каждое утро, особенно тщательно – после боевого дежурства или в день заступления. Но сейчас Лум с раздражением чесал колючий подбородок, так как утро завтрашнего дня обещало стать исключением из правил гигиены.

Ночь стояла душная, защитную маску пришлось отстегнуть, благо конструкция шлема позволяла использовать новые приборы ночного видения и так. Предыдущее поколение бронекостюмов «Пепла» таким удобством не обладало. Он окинул взглядом тела лежавших на земле подчиненных. Те мирно спали «звездой», расположившись головами друг к другу, с тем расчетом, чтобы в случае опасности вскочить спина к спине и незамедлительно дать отпор. Разведенный к ужину костер давно погас, и в темноте слегка светились красные угли. Лум опустил ПНВ на глаза и огляделся по сторонам. Было тихо.

Сегодня вечером патруль должен был вернуться на базу, но генерал отдал неожиданное распоряжение – квадам, находящимся за Семиходами, вблизи железнодорожного моста, ночевать на месте, не покидая маршрута. Через некоторое время последовало и уточнение – докладывать обо всех подозрительных лицах и отрядах. Лум пожал плечами. Будто внутри Периметра есть лица не подозрительные… Взять хотя бы его подчиненных. Вот спит Куля. Тот, словно услышав сквозь сон мысли командира, заворочался, нащупал ручной пулемет, лежавший рядом, и прижал его к себе. Рожа у Кули крайне подозрительная, особенно когда спит. Да в придачу он таскает с собой этот дурацкий пулемет вместо обычного ствола. Но у него физиономия хотя бы умытая. А взять, к примеру, сталкеров? Неделями по болотам да подвалам ползают, чумазые, как шахтеры, небритые, с мешками под глазами, все в рванине и вечно пьяные. Лум попытался набросать в уме портрет наиболее подозрительной личности в условиях Зоны. Получился старичок, с приятной белой бородой и живыми блестящими глазками, одетый в светло-голубую рубашку, льняные брюки кремового или серого цвета и коричневые сандалеты. И обязательно в соломенной шляпе и со свежей новостной газетой в руке. «Пепловец» хмыкнул – если такое увидишь, то считай, что твоя песенка спета. Это уже не подозрительно, это караул, потому что в твоих мозгах наверняка копошится телепат. Лум подсветил экран смартфона, нажав кнопку. Еще полчаса, затем на смену заступит Куля со своим железным другом.

Подчиненных командир квада за близких товарищей не считал. Из всех троих он симпатизировал только одному – мужику лет сорока, из бывших военных, получившему в Зоне отдающее чем-то криминальным прозвище – Статья. Однако ничего общего с уголовниками военный не имел. Пару лет назад ему довелось служить на границе двух бывших дружественных государств, и однажды он отказался участвовать в расстреле разведчиков противника, заявив: «Я в братьев не стреляю». Статью арестовали, началось служебное расследование, он бежал из-под стражи и скрылся в Зоне. А кличка приросла из-за того, что на расспросы он отвечал: «Я политический», вызывая у собеседника ожидаемый вопрос: «Какая статья?»

Лум отлично понимал, что из всего квада только он сам служит в «Пепле» по идеологическим соображениям, но Статья был хотя бы честен. Он не скрывал, что вступил в группировку только по двум причинам: деньги и военная дисциплина. В «высшую справедливость» и «вселенское зло» Статья не верил. Двое других, Куля и Станок, скрывали за формой «Пепла» свои пристрастия и комплексы. Куля любил пострелять, ему просто нравилось дырявить фауну Зоны во всех ее проявлениях! Впрочем, Лум был уверен, что это выплеск скрытых садистских наклонностей и что Куле, по большому счету, все равно, в чье живое тело стрелять, лишь бы оно испытывало страдания. Станок, напротив, был типичным рохлей, лузером, и в «Пепле» оказался потому, что не мог обеспечить себя сталкерским промыслом. То его бандиты ограбят, то свои же поколотят и оружие отберут. Сильная группировка стала для него прикрытием от моральных мутантов. Но он прекрасно стрелял. Ему не хватало хладнокровия, однако Станок компенсировал его нехватку терпением. И в отличие от Статьи оба беспардонно врали, заявляя, что вступили в «Пепел», чтобы покончить с Зоной, спасти мир от жуткой угрозы, и несли тому подобную ахинею…

…Поток мыслей был прерван неясным не то шорохом, не то потрескиванием, словно кто-то шелестел полиэтиленовым пакетом. Лум сообразил, что этот шумовой фон соседствует с его мыслями уже минут десять. Но до этого он не выходил на передний план, маячил где-то за гранью сознания, а он не сразу обратил на это внимание. Похоже, что шорох и странный треск постепенно становились громче, пока не прорвались сквозь пелену размышлений. Это не был шелест травы под лапами зверя или хруст веток кустарника, сквозь который пробирается человек или мутант. Звук неживой, равномерный и непрерывный, как будто работает какая-то установка. Потому-то Лум и не отреагировал сразу. Казалось, что шум не несет в себе опасности.