У семейства Кеннеди были все причины задабривать Гувера: к 1960 году ФБР собрало столько компромата на Джона Кеннеди, что могло бы раз и навсегда покончить с его притязаниями на пост президента. В служебной записке от 13 июля 1960 года, когда уже стало понятно, что кандидатом от Демократической партии станет именно Джон, приводится биографическая справка следующего содержания: «Сведения об аморальном поведении… собранные за много лет… В частности, Кеннеди (видимо, в январе 1960 года) скомпрометировал себя случайной связью в Лас-Вегасе, кроме того, Кеннеди и Фрэнк Синатра в недавнем прошлом посещали вечеринки в Палм-Спрингсе, Лас-Вегасе и Нью-Йорке. Касательно информации о Кеннеди и Синатре журнал Confidential якобы располагает показаниями, данными под присягой двумя нью-йоркскими мулатками-проститутками. Также получены сведения о связи сенатора с мафией».

В следующем разделе содержатся данные о махинациях в ходе предвыборной кампании в Западной Виргинии, причем речь шла не только о подкупе избирателей, но и о фальсификации результатов.

В отчете, который датирован 4 января 1960 года и передан Гуверу из лос-анджелесского офиса ФБР, подробно приводится разговор одного из агентов с «менеджером предвыборной кампании сенатора Кеннеди», чье имя не названо, с боксером Роки Марсиано и с Белденом Кейтелманом, который обозначен как «видный лас-вегасский инвестор»:

Менеджер сетовал, что КЕННЕДИ связан с СИНАТРОЙ, мол, уже одно это может негативно сказаться на имидже сенатора. И добавил, что, как он надеется, некоторые подробности сексуальных похождений КЕННЕДИ никогда не будут опубликованы. [Наш оперативник] сообщает, что упомянутые вечеринки, на которых видели вместе Кеннеди и Синатру, проходили в Палм-Спрингсе, Лас-Вегасе и Нью-Йорке.

БЕЛДЕН КЕЙТЕЛМАН… сообщил, что Кеннеди останавливался в Лас-Вегасе вместе с СИНАТРОЙ в отеле Sands, и уточнил, что этот отель известен как гангстерский притон и, пока там жили Кеннеди, Синатра и [Питер] Лоуфорд, в номер Кеннеди постоянно приходили актриски.

Точно так же, как Джек в качестве своего доверенного лица в Белом доме привлечет Бобби, Джеки положится на Ли. «В присутствии сестры, – писала Мэри Галлахер, – Джеки была совершенно счастлива, потому что Ли – единственный человек, с кем она могла расслабиться и дать волю чувствам. Словно школьницы, они делились секретами, перемывали всем косточки». За годы в Белом доме сестры сблизились, как никогда. Нуждаясь в Ли, Джеки сделала ее главным лицом при своем дворе, а Ли нравилось быть фрейлиной.

Однако обе, по обыкновению, соперничали. После помолвки Джеки, по словам друзей, Ли ужасно завидовала, что сестра отхватила молодого, красивого и богатого сенатора. Ли и Джон нравились друг другу, и, когда на первых порах возникли трудности с Джеки, Джон якобы сетовал, что «женился не на той сестре». Как минимум один раз они оказались в постели. Майкл Кэнфилд сказал Гору Видалу, что произошло это на юге Франции и Ли даже не пыталась скрыть от него сей факт. Когда Джеки узнала, никому не известно, но в конце 1970-х в разговоре со своей невесткой Джоан Кеннеди она обронила, что интрижка мужа и сестры не осталась для нее секретом.

К 1960 году Кэнфилд уже был для Ли пройденным этапом. В феврале 1958-го она ушла от него к Стасу Радзивиллу, с которым крутила роман, а Стас бросил ради Ли жену Грейс и двоих детей. Лондонское общество, где Грейс пользовалась популярностью, разделилось на два лагеря, и на приемах ее приятельницы бойкотировали Ли. Стас был на девятнадцать лет старше, и в определенном смысле – не считая сходства с Черным Джеком – в его лице Ли обрела отца. Он был знатен, богат и популярен в высшем обществе, что делало его перспективным женихом. В натуре Стаса странным образом смешивались цинизм и благородство; он использовал своих знакомых, а позднее и Ли, чтобы заработать еще больше денег, но при этом руководствовался собственным кодексом чести. Племянница Стаса графиня Изабель де Орнано рассказывала биографу Ли: «Светская жизнь Стаса – это особая статья, но вообще в нем была глубина, он тонко чувствовал людей и знал, кто чего стоит. Знал, что хорошо, а что плохо, и оттого выглядел белой вороной в мире, где все поверхностно». Больше всего Стас любил свою семью, своего честного, храброго отца, князя Януша, жена которого, княгиня Анна, умерла, когда они находились в советском концлагере, и который после войны, отказавшись возглавить марионеточное правительство, потерял все и жил в двухкомнатной квартирке в Варшаве. Стас поддерживал отца материально, хотя с болью в душе понимал, что отец считает его паршивой овцой в семье.

Ли пыталась расторгнуть церковный брак с Майклом Кэнфилдом, который быстро дал ей гражданский развод. Первый раз Ли попробовала добиться своей цели через друга семьи Кеннеди, кардинала Спелмана. Однако через несколько месяцев Вестминстерский суд в Лондоне начал слушания по делу Ли, предварительно опросив в Нью-Йорке ряд свидетелей, в том числе Джеки. Решение еще не было вынесено, а Ли и Стас совершили в глазах церкви немыслимый проступок: 19 марта 1959 года в Виргинии сочетались гражданским браком, поскольку Ли была беременна. По случаю свадьбы Джеки устроила у себя дома ужин. Церковные власти, негодуя, приостановили слушания в Лондоне и передали дело в Верховный суд Высшей конгрегации, где весной 1961 года прошение Ли отклонили без права пересмотра. Однако теперь Джон стал в США первым президентом-католиком, что открывало Радзивиллам новые возможности в Риме.

Один из друзей вспоминал: «Ум и чутье подсказали Стасу, сколь перспективен Кеннеди, намного раньше, чем это поняли все остальные. Он развелся с Грейс, вернул ей с процентами все ее деньги и женился на Ли. Необычайно умный ход, потому что он вошел в семью и приобрел связи, а они [Кеннеди] обожали его. Особенно Бобби». Джеки тоже любила эксцентричного зятя-поляка, и Стас отвечал ей взаимностью. По словам кого-то из друзей, «ему нравилась Джеки, потому что он, по-моему, ей тоже нравился. Я говорю о симпатии, об искренней симпатии».

Близкий друг Радзивилла вспоминал: «Стас говорил о сестрах Бувье, что они ужасно алчные, но при этом был очарован Джеки».

Стас и Ли активно участвовали в предвыборной кампании 1960 года. Стас сыграл важную роль в привлечении голосов избирателей – выходцев из Польши, особенно в Чикаго с его многочисленной польской диаспорой; впоследствии Джеки подарила ему карту, на которой стрелками обозначила маршрут Стаса по всей стране и написала: «Ты вправду это сделал, Стас». Ли была беременна вторым ребенком, который, как и Джон-младший, ожидался зимой. У Ли уже был сын Энтони, родившийся в августе предыдущего года, но вторая беременность протекала с осложнениями, как и у Джеки. Обе сидели на диете, несмотря на запреты врачей. Джанет особенно волновалась за Ли, которая подростком страдала анорексией. Тем не менее Ли поехала со Стасом в Лос-Анджелес на июльский съезд и каждый день по телефону сообщала Джеки последние новости.

После съезда Радзивиллы вернулись на восток и поселились с Джеки в Хайаннис-Порте. Ли находилась в Нью-Йорке, когда 8 августа ее срочно увезли в больницу, где она родила дочь Кристину, почти на три месяца раньше срока. Девочка весила чуть больше килограмма. У Ли развилась послеродовая депрессия, которая мучила ее на протяжении нескольких месяцев; она нашла убежище в доме Джеки, а в сентябре в сопровождении массажистки Кеннеди уехала в Англию. Брак Радзивиллов, до тех пор счастливый и успешный, резко пошатнулся после травматических родов, и Стас очень горевал. Один из его друзей вспоминал: «Ли была великой любовью в жизни Стаса, а после рождения дочери она физически отдалилась от него. Ли переживала тяжелый период и отгородилась стеной от мужа, а он еще сильнее полюбил ее».