В конце концов Билл Уолтон предложил Глен-Ору, собственность своей приятельницы Глэдис Тартье, поместье площадью четыреста акров неподалеку от Миддлбурга, в сердце виргинских охотничьих угодий, всего в часе езды от Белого дома. Сама усадьба включала квадратный особняк во французском стиле, оштукатуренный, темно-желтый, с белыми ставнями, фермерский дом, гостевой коттедж, конюшни и огромный бассейн. Джеки еще не выписалась из больницы, когда Уолтон привез фотографии; ей все так понравилось, что она арендовала Глен-Ору, даже не видя наяву.

Окрестности Миддлбурга – идиллический ландшафт: дубы, камедные деревья, каштаны, окаймленные весной цветущим кизилом, зеленые выгоны с деревянной городьбой, луга, где паслись кони и коровы, ручейки и речушки, голубые гряды холмов у горизонта. В лесах великое множество диких индеек, гусей, лис, скунсов и оленей. Дороги почти сплошь грунтовые или булыжные, без дорожных указателей, ведь располагались здесь главным образом частные владения, чьи хозяева не пожалели денег, чтобы наслаждаться красотой и покоем. Среди здешних собственников были очень богатые люди, например Аверелл Гарриман и Пол Меллон. Рейчел Ламберт Меллон, которую друзья звали Зайкой, стала одной из близких подруг Джеки и ее наставницей, когда та только-только попала в Белый дом. Конный завод Меллонов в Оук-Спрингсе, неподалеку от Миддлбурга, стал приютом для Джеки в более поздний период ее жизни.

Аренда Глен-Оры была огромной уступкой со стороны Джона, он-то любил океан и предпочитал не забираться в глубь страны. Лошади его утомляли, Джекины друзья-лошадники казались ему чужими, но он понимал, что жене необходимы уединение и физическая нагрузка. Чтобы порадовать ее, Джон согласился выплачивать солидную арендную плату, но, узнав, сколько денег Джеки и модный декоратор Систер Пэриш потратили на переделку временного пристанища, пришел в бешенство. Они угрохали около 10 000 долларов на обои, краску, ковры, шторы и мебель. Сначала Джеки попыталась списать эти расходы как представительские и отправила Пэриш за деньгами к старшему церемониймейстеру Уэсту, однако, поскольку правительство уже оплачивало Кэмп-Дэвид, им решительно отказали. В результате Джон взорвался, как пишет официальный хронист Джеки: «Президент Кеннеди не любил тратить деньги без необходимости, а потому удивился и рассердился». Впервые встретившись с хозяйкой Глен-Оры миссис Тартье, он обескуражил ее заявлением: «Ваш дом обходится мне в кучу денег!»

«С тех пор как вышла замуж, Джеки не охотилась – то была беременна, то где-то разъезжала, – рассказывал ее старый приятель Чарли Уайтхаус. – Джон… вообще не интересовался охотой, но, едва Джеки оказалась в Белом доме, ей вновь захотелось поехать в Виргинию». Впрочем, отлучки Джеки, как и ее хорошее настроение, были Джону на руку, ведь в отсутствие жены он мог развлекаться в компании легкомысленных мужчин и сговорчивых женщин.

Мысль о «других женщинах» омрачала жизнь Джеки, и временами ее мучили сомнения, сможет ли она сохранить хорошую мину при плохой игре. В феврале 1958 года она призналась в своих опасениях Уолтеру Риддеру, газетному издателю и мерривудскому соседу. Вдова Риддера, журналистка Мари Риддер, впоследствии вспоминала: «Она сказала Уолтеру, что не уверена, сможет ли остаться с Кеннеди, ведь он часто ей изменяет, на что Уолтер ответил: “Самое ужасное для вас, Джеки, в том, что вы не можете принять решение, думая только о своих интересах. Если вы уйдете от него и подадите на развод, президентом ему не бывать. Сомневаюсь, что вам захочется портить себе жизнь такой отметиной. Будем реалистами. Я вам сочувствую. Мы все знали, что Джон питает слабость к женщинам, но, во-первых, вы тоже это знали с самого начала, а во-вторых, я уверен, ваш брак имеет и свои плюсы”. Она ответила: “Плюсы, конечно, есть. Когда Джон рядом, он само очарование”. Уолтер покачал головой: “Но теперь вы оба на виду, а значит, ваше решение, Джеки, скажется не только на ваших личных отношениях с Джоном”. Джеки погрустнела: “Я знаю, знаю, и это меня пугает…”»

О бывших пассиях мужа Джеки многое узнала от него самого. По словам Уильяма Уолтона, «Джеки в итоге узнала всё. О каждой из его женщин. Знала место каждой в рейтинге Джона. Знала ее достоинства… Я имею в виду, она умела вытянуть информацию». Джеки знала, что муж делит своих друзей-мужчин на группы и точно так же существуют и разные категории женщин. «Все женщины имели разные статусы в иерархии его привязанностей», – говорил Уолтон.

Уолтон привел как пример Франсес Энн Каннон, на которой Джон отчаянно хотел жениться в 1939-м, но она отвергла его, предпочла Джона Херси. В конце 1950-х Херси развелись, и Франсес Энн приехала в Вашингтон на некое шоу, к которому имела касательство. Уолтон спросил, кого она хотела бы видеть за ужином. «Она ответила: “Выбрать проще простого. Я хочу повидать одного-единственного человека – Джека Кеннеди”. Тогда я позвонил Джеки и спросил, захочет ли Джон встретиться с Франсес Энн Херси. Джеки ответила: “Не знаю, как Джон, а я бы с удовольствием. Я никогда не видела эту женщину, но читала все ее письма, и мы придем на ужин, даже если мне придется тащить Джона за волосы”. Я решил, что ужинать вчетвером не вполне удобно, и спросил у Джона, кого еще пригласить. Он, в свою очередь, спросил, смогу ли я вытащить на ужин Фила Грэма [из Washington Post]. В итоге ужинали мы вшестером. Все замерли, когда появилась Франсес Энн в коротком черном платье, наглухо закрытом спереди, но с открытой спиной. Джон уделил бывшей пассии минут десять, а потом до конца ужина не обращал на нее внимания… сосредоточился на разговоре с Филом Грэмом. Они буквально приклеились друг к другу, оба были в ударе, и вечер оказался вправду важным и для Джона, и для Фила. А Джеки ликовала, что ее соперница отвергнута».

Больше всего Джеки недолюбливала, по-видимому, тех женщин, с которыми Джона связывала душевная близость, какой она сама достичь не сумела. С платонической дружбой справиться не так-то просто, поэтому она ранила Джеки сильнее, чем сексуальные похождения мужа. Джон поддерживал такие контакты через своего личного секретаря, преданную Эвелин Линкольн. Одна из его подруг рассказывала: «Где бы ни был, он постоянно оставался на связи. Звонила его секретарша [Эвелин Линкольн] и спрашивала: “Вы не могли бы позвонить по такому-то номеру? Это в Чикаго…” – “Зачем?” – “Как зачем… Он рассчитывает на вас. Будьте добры”. Он звонил чуть не каждую неделю…»

Точно так же, как Джеки в свое время вычеркнула эту даму из списка приглашенных на свадьбу, сейчас она снова вычеркнула ее и ее мужа из списка приглашенных на инаугурацию президента. За два дня до торжества в квартире означенной дамы раздался телефонный звонок. Звонил Джон: «Я только что услышал, что ты не приедешь и что ты не приглашена, но ты была в списке приглашенных, и без тебя инаугурация не состоится. Так что собирайся, я уже организовал самолет в аэропорту Ла Гуардия…» Как выяснилось позднее, «был целый список таких приглашенных, которые “не приедут”. Не знаю, кто повлиял на их решение – Джеки или Джо Кеннеди…» Последний удар Джеки нанесла уже после смерти мужа. На сей раз той же подруге Кеннеди позвонили Фифи Фелл и ее дочь Наташа (тоже приятельницы Джона) и пригласили поехать с ними на похороны, а потом перезвонили и долго извинялись. «Сказали, что их попросили не брать меня на похороны. Понимаете, между нами всегда существовал невидимый барьер. Да, я отвечала, когда он звонил, но и только». Много лет спустя, в 1980-х, вышло так, что эта подруга Кеннеди поселилась в одном доме с Джеки на Пятой авеню. Как-то раз к ней на ужин приехал Билл Уолтон и в холле случайно столкнулся с Джеки, та спросила, куда он идет, и, услышав ответ, возмутилась: «Ты предатель, раз общаешься с врагами».